Когда в 1955 году группы А.А. утвердили постоянный устав своей Конференции по общему обслуживанию А.А., они тем самым передали Конференции полное право осуществлять оперативное руководство нашим всемирным обслуживанием А.А. и сделали Конференцию (за исключением права изменять “Двенадцать Традиций” и статью 12 Устава Конференции) действительным выразителем действенного сознания всего нашего Общества.
(12 Принципов обслуживания АА)
Спикеры: Вера — 32 года трезвости , Ульяна — 15 лет трезвости
Гарантии Конференции по общему обслуживанию часть 1
Настя: Гарантии, вторая часть.
Спикер 1: Я написала «гарантия вторая», извините.
Настя: Их шесть.
Спикер 1: Я уже сохранила название, не знаю, как потом исправлю. Хорошо.
Настя: Начинаем?
Спикер 1: Да, уже 25 секунд записывается.
Вера: Гарантия четвертая. Для меня это принцип, который больше всего искажается на сегодняшний день в Анонимных Алкоголиках. Поэтому я всегда на него опираюсь. Я не привыкла цитировать дословно, но очень важно помнить, что это одна из основополагающих гарантий всей деятельности Анонимных Алкоголиков по принятию решений.
«Все важные решения должны приниматься путем обсуждения, голосования и при всякой возможности достаточного единогласия. Эта гарантия, с одной стороны, защищает нас от поспешных и волевых решений простого большинства, а с другой стороны, она учитывает права меньшинства и часто проявляемую ими мудрость. Данный принцип гарантирует, что если позволяет время, все важнейшие вопросы будут широко обсуждаться, и что эти обсуждения будут длиться до тех пор, пока по-настоящему подавляющее большинство не сможет поддержать каждое из подвергавшихся сомнению решений».
Как это применяется на практике — очень важно. Ульяна уже говорила, что всегда предоставляется слово меньшинству. Если мы хорошо проработали четвертый шаг и поняли свою алкогольную человеческую сущность, то мы понимаем, что наша воля всегда хочет реализоваться в реальности, и все мои решения кажутся мне гениальными просто потому, что они мои. Как слабое существо, подверженное различным влияниям, я должна всегда опираться на максимальное обсуждение. Я всегда начинаю с того, что ищу единомышленников — людей, поддерживающих мое мнение по данному вопросу.
Это для меня первичное обсуждение — проверка того, имеет ли моя идея смысл и может ли получить поддержку. Во-вторых, люди, к которым я обращаюсь со своей идеей для обсуждения, часто видят в ней то, что я своими мыслями, эмоциями и фантазиями просто не могу увидеть. Поскольку от решений, принятых групповым, городским или российским сообществом, зависит жизнь тех алкоголиков, которые придут к нам в будущем, необходимо максимально тщательно все обсудить.
Приведу хороший пример. В Москве, чтобы избежать разногласий, которые всегда возникают при решениях простым большинством (50+1, 50+2, 50+3), поскольку они могут носить эгоистический характер: «Мне это нравится, мне это помогло, значит, давайте все так делать», — все решения принимаются квалифицированным большинством. Для Москвы это две трети, что означает определенное единомыслие по данному вопросу.
Если человек настаивает на своем решении, которое не прошло, и говорит: «Вы не понимаете, что принимаете», то на территории Москвы и области предусмотрен вариант для дополнительного обсуждения. Московская интергруппа помогает найти помещение, можно организовать круглый стол в Московском доме общественных организаций. Через три месяца можно снова подать этот вопрос на обсуждение. Возможно, что после круглого стола люди поймут необходимость или ненужность данной идеи.
Это обсуждение, предоставление полноценной информации, проверенной со всех сторон, материально просчитанной — все это должно выноситься на обсуждение. У нас часто дают 15 минут на обсуждение, и этого недостаточно. За 15 минут серьезные вопросы решить невозможно, потому что большинство людей, участвующих в принятии решений, не может даже разобраться в теме. Поэтому все вопросы и предложения необходимо тщательно готовить.
Это очень хорошая тема. Мы когда-то создали делегатский чат в Скайпе, чтобы обсуждать возникающие идеи и вопросы от группы. Однако, насколько я понимаю, сейчас этот чат малоактивен. Не удаётся организовать полноценное обсуждение, где все или большинство делегатов могли бы ознакомиться с темой. Это действительно опасная ситуация. В группах, по моему опыту, очень эффективно, когда не прошедшее решение – например, «давайте отложим, мы не готовы» – можно спокойно принять на рабочем собрании, без скандалов, со словами: «давайте ещё подумаем и через месяц вернёмся к обсуждению». За это время современные технологии позволяют организовать свободную дискуссию в чатах. Но возникает вопрос: где обсуждать актуальные, но спорные вопросы, по которым нет единодушия? Часто такие ситуации перерастают в конфликт, чего многие опасаются.
Я, как человек, прошедший в Анонимных Алкоголиках через множество скандалов и разногласий, считаю, что это, по сути, безопасный процесс: вы можете поссориться сейчас, но через пять минут помириться ради важного дела, потому что главное – это сохранение идеи. В Анонимных даже ругань безопасна; не стоит её бояться, хотя, конечно, следует стремиться к примирению и высказывать всё открыто.
Мне всегда нравился Андрей Ирухин, наш бессменный первый директор во всех наших Фондах. Он всегда вставал на собраниях, когда накал эмоций возрастал, и говорил: «Все, давайте помолимся». Все дружно, как стойкие солдатики, вскакивали, брались за руки, молились. Первые пять минут – тишина.
Когда возникает множество различных мнений, это свидетельствует о том, что вопрос не готов. В таких ситуациях его можно спокойно отложить, предложить изучить традиции, подумать, посоветоваться, получить дополнительную информацию. Чем больше людей участвует в голосовании и принятии решений, тем всегда лучше результат. Возникает внутренняя энергия, когда множество людей объединяются для общего дела. Поэтому, чем больше мы обсуждаем наши насущные вопросы (не личные, а общие), тем лучше результат.
У меня по четвёртой традиции всё. Ульяна, ты здесь или тебя опять задержали на работе? Уля!
Ульяна: Нет, я здесь.
Вера: Отлично, давай.
Ульяна: Я считаю, что все решения должны приниматься путём обсуждения и голосования, большинством в две трети голосов. Существуют исключения, требующие трёх четвертей голосов. Эти исключения касаются изменений нашей духовной программы, Шагов, Традиций или Концепций.
Для этого требуется письменное согласие трёх четвертей всех групп Анонимных Алкоголиков в мире.
Вера: Не представителей, а именно групп.
Ульяна: Нет, не представителей. Речь идёт именно о группах АА, зарегистрированных в Центральных бюро обслуживания по всему миру. То есть, в каждой стране есть свой Центральный офис обслуживания, и необходимо, чтобы все зарегистрированные группы провели голосование на своих рабочих собраниях. Можно сказать, что таких примеров нет, и нам это сейчас не нужно.
Но почему? Приведу пример, как есть, нравится это кому-то или нет. Я очень часто встречаю – как онлайн, так и офлайн – ситуации, когда прихожу на собрание и не чувствую себя там своей. Там обсуждаются различные виды зависимостей: наркотики, еда. Часто присутствуют созависимые. Одно дело, когда мы проводим открытые собрания, но совсем другое – когда закрытые. Закрытые собрания предназначены для тех, кто желает бросить пить. Это наша безопасность и следование нашей главной цели.
И тогда назревает вопрос: следует ли изменить Пятую Традицию, сделав нашу главную и единственную цель – помощь не только алкоголикам, но и всем зависимым: созависимым, эмоционально зависимым, игроманам и т.д.? Фактически, во многих группах сейчас так и происходит.
Но для изменения Пятой Традиции предложение подаётся на Конференцию (например, Конференцию АА России). Конференция АА России принимает решение и направляет его на мировое собрание, откуда оно распространяется по всему миру. Тогда будет обсуждаться: будем ли мы помогать только алкоголикам или всем зависимым. Важно, что это будут обсуждать группы, а не ответственные лица. Это пример, который может показаться абсурдным, но фактически мы уже так действуем. К сожалению.
Когда встаёт такой вопрос, я могу поделиться лишь своим опытом. У меня есть друзья в Анонимных Наркоманах, а также в других сообществах. Поэтому, когда, например, месяц назад ко мне обратилась девушка с двойной зависимостью – алкогольной и наркотической – я сразу сказала ей, что направлю её в ДАА, где она найдёт подходящую поддержку. И, слава Богу, она там. Она хорошо себя чувствует. У нас же она могла не найти такого принятия.
У меня также есть показательный пример из нашей жизни. Моя близкая подруга, отбывающая наказание, уже семь лет находится в заключении, и ей осталось провести там ещё два с половиной года. Она — наркозависимая. Пока она активно участвовала в сообществе Анонимных Наркоманов (АН) и служила там, она оставалась чистой, как принято там говорить.
Однако, когда она присоединилась к группе Анонимных Алкоголиков (АА), у неё произошёл срыв, и никто из алкоголиков не смог распознать его. Мы работали вместе каждый день: трое Анонимных Алкоголиков и она. Никто из нас не смог помочь ей предотвратить срыв. Мы смогли вмешаться только после того, как её заключили под стражу. В общей сложности она проведёт в заключении девять с половиной лет.
Если бы я сама была наркозависимой и заметила изменения в её состоянии (например, по зрачкам), я бы немедленно распознала срыв. Если бы она продолжала посещать свои группы АН, её сотоварищи сразу бы заметили изменения и предприняли необходимые действия.
В этом кроется большая опасность, и крайне важно объяснять и обсуждать это. Если группа принимает решение помогать всем зависимым, то, пожалуйста, давайте будем честными. Существует множество других Содружеств, где можно зарегистрироваться и эффективно вести свою деятельность. Но не следует использовать для этого территорию Анонимных Алкоголиков, поскольку в таком случае алкоголики могут оказаться без необходимой специализированной помощи и погибнуть.
Мы сталкивались с подобной ситуацией, когда на наши собрания приходило много наркозависимых. В результате мы наблюдали, как алкоголики начали покидать группу. Это негативно сказалось на её работе.
Какие вопросы можно не выносить на широкое обсуждение? Например, если группа принимает решение выделить определённую сумму (допустим, тысячу рублей в месяц) на приобретение чая, кофе, конфет и печенья. Мы не контролируем детально работу ответственного за закупки (казначея или чайханщика), сколько конкретно чая или кофе покупать. Мы лишь просим предоставлять чеки. В данном случае мы полагаемся на добросовестность и здравомыслие ответственного, который на выделенную сумму приобретёт необходимые продукты для группы на месяц.
Однако сам принцип определения бюджета расходов должен обязательно оставаться в ведении группового сознания.
Кроме того, во время принятия решений и обсуждений, которые я часто наблюдаю, в том числе на Конференции, возникает вопрос: что именно мы обсуждаем? Некоторые воспринимают это как возможность просто поговорить, вспомнить прошлое, как это было во время активного употребления алкоголя, или даже в моменты духовного пробуждения. Однако для меня, как для алкоголика, это обсуждение имеет глубокое значение.
Это также подчёркивает равенство каждого участника, поскольку никто не может быть отстранён от обсуждения. Я была поражена, когда читала руководство АА США и Канады, думая: «Неужели такое возможно?»
Когда делегаты из всех стран прибыли (это была первая конференция США и Канады, так что приехало много людей), им показали всё – от подвала до мельчайшего бухгалтерского отчёта. Их ознакомили со всем, что есть. Ответственные лица ознакомили их со всем, что есть.
Для чего всё это делается? Для того, чтобы наши ответственные лица, наши жизненно важные артерии, наши представители были информированы, чтобы они могли принимать решения. Например, решение выделить КИТу 120 тысяч прямо сейчас. Поговорим о КИТе? Выделить КИТу 120 тысяч на сайт или не выделить КИТу 120 тысяч на сайт?
Если это хорошее дело, я знаю – просто по работе, потому что у меня есть сайт – сколько стоит его обслуживание. А простой рядовой член не обязан в принципе знать всё это, ему не нужно для этого проходить кучу семинаров или иметь свои сайты. Но его выбрали делегатом. И ему нужно принять решение от имени групп, которые его выбрали. Понимаете?
И как он может принять решение: выделить 120 тысяч или не выделить 120 тысяч? Может быть, это ненужное дело, а может быть, это дело, которое спасет жизни многим тысячам Алкоголиков. Понимаете? И чтобы принять это решение, он должен знать: вообще, у нас есть деньги или нет? И это нужно обсудить.
С кем же обсуждать? Конечно, с теми, кто присутствует на собрании – вместе искать решения, пробовать разные подходы. Именно в таких обсуждениях подчёркивается равенство всех групп и всех наших представителей, что, в свою очередь, исключает властность в Анонимных Алкоголиках. Это очень важно.
Принятие поспешных решений, как и в обычной жизни, может привести к негативным последствиям. Утром, когда возникает множество мелких задач и мыслей, важно сохранять ясность ума. После молитвы приходит ясность: выпить таблетку, напомнить мужу, взять телефон, не забыть ничего важного перед выходом из дома, чтобы избежать неприятностей. Все эти, казалось бы, бытовые моменты требуют осмысления, и то же самое относится к важным решениям в сообществе.
Что касается взаимоотношений между людьми, для меня обсуждение абсолютно необходимо. Я, как алкоголик, особенно ценю возможность быть услышанной. В прошлой жизни меня часто игнорировали или отстраняли не потому, что я была плохой, а из-за болезни. Я и сама порой отстранялась от участия. Но здесь, в АА, человек меняется и обретает новую роль.
Однако важно понимать, что права всегда сопряжены с ответственностью.
Вера: Именно поэтому и необходимо обсуждать, чтобы принимать ответственные решения.
Пятая Гарантия гласит: «Никакие действия Конференции никогда не будут носить характер персонального наказания и не послужат толчком к возникновению общественных споров».
Это крайне важный аспект, поскольку человеческая природа часто склонна наказывать провинившихся, не смотря на то или это. Однако существует и другая крайность – позиция, при которой люди считают, что не имеют права осуждать или наказывать, даже если кто-то злоупотребляет общими средствами. Примеров таких ситуаций множество: кража, невыполнение обязательств, неосторожные высказывания в сообществе (например, публичные выступления, которые могут скомпрометировать анонимность). В таких случаях необходимо проявлять особую чуткость и внимательность.
В Анонимных Алкоголиках, если возникает нежелательная ситуация, часто применяются неформальные методы исправления. Один из них — личные беседы, где член сообщества может дружески посоветовать другому: «Возможно, тебе стоит вернуть эти деньги» или «Попробуй признаться в содеянном».
Если речь идёт о доверенных в чем-либо лицах, то наиболее эффективным и безопасным способом, проверенным годами, является коллективное переизбрание всех должностных лиц. Это позволяет избежать прямого личного осуждения. Когда весь состав совета или комитета выносится на голосование, полномочия некоторых могут быть продлены, а те, чья работа вызывала нарекания, просто не будут переизбраны. Таким образом, хотя у кого-то и может возникнуть личное недовольство, Конференция как таковая не участвует в персональном наказании.
В какой-то период в сообществе бытовало выражение «мотивированное недоверие», которое, по сути, маскировало прямое наказание или отстранение. Это искажало принципы сообщества.
Важно различать это с ситуациями, касающимися наёмных сотрудников. В их случае, по требованию сообщества, Российский совет по обслуживанию может принять решение об увольнении. Однако для всех остальных, кто служит в сообществе на выборных должностях, решения принимаются исключительно путём коллективных выборов и перевыборов. Необходимо понимать, что каждый избранный комитет или коллектив несёт полную ответственность за свои действия.
Таким образом, если, например, Комитет был избран, он несёт коллективную ответственность за свою деятельность. Если действия конкретного члена комитета вызывают недовольство у избравших, вместо того чтобы предъявлять персональные претензии, сообщество предпочитает переизбрать весь состав Комитета. Это позволяет избежать индивидуального порицания. Важно помнить об этом принципе и воздерживаться от проявления личного негативного отношения к отдельным членам сообщества.
Это особенно важно в определённых ситуациях. Вот один яркий пример из нашего опыта:
Когда юридическое лицо (Тайнинская ул., дом 8), связанное с Содружеством, перестало подчиняться Конференции, возникло множество споров о том, как разрешить эту ситуацию. Было предложено множество радикальных мер: от вызова правоохранительных органов и проведения публичных акций до подачи жалоб в инстанции и публикаций в прессе.
Однако наша задача — стремиться максимально мирно решать все внутренние сложности. В итоге это удалось: сообщество сознательно отказалось от оставшихся финансовых средств и лицензий, которые невозможно было вернуть.
Конференция приняла решение прекратить сотрудничество с этой организацией и создать новую, которая будет строго следовать её решениям. Такой подход позволил избежать публичного скандала и негативного обсуждения в обществе, предотвратив формирование отрицательного мнения о Содружестве.
Хотя внутренние разногласия, порой сопровождающиеся спорами, взаимными обвинениями и подозрениями, могут продолжаться внутри сообщества, крайне важно, чтобы они не выходили на суд общественности. Это необходимо для того, чтобы новые люди не боялись присоединиться к нам, и чтобы мы сохраняли доверие в глазах общества, подтверждая свою способность оказывать реальную помощь.
Принцип «не выносить сор из избы» является ключевым.
Удьяна: Да, я здесь. Сор из избы не выносим, да?
Вера: Ну, стараемся, да.
Ульяна: Да, в своей избе метем сами. Тем не менее, были случаи, когда внутренние разногласия становились публичными. Например, в Германии возникла ситуация, когда кто-то принял решение самостоятельно напечатать книгу «Анонимные Алкоголики».
Для Содружества право на издание литературы Анонимных Алкоголиков имеет сакральное значение. Несмотря на то, что мы не зарегистрированы как юридическое лицо именно в качестве «Содружества», это право воспринимается как духовное, данное свыше. В наших Концепциях и Традициях содержатся многочисленные предупреждения о катастрофических последствиях, если кто-либо начнёт издавать нашу литературу без согласия Содружества. Это могло бы привести к полному краху.
Вера: Мы уже сталкивались с этим.
Ульяна: Когда в Германии произошла подобная ситуация, о которой они предпочитают не говорить, это было не единственным случаем. Аналогичная ситуация возникла и у финнов.
Вера: В Австралии также был подобный случай.
Ульяна: В Австралии действительно был такой случай, и дело дошло до суда. Человеку были вынесены определённые решения, и имя Анонимных Алкоголиков звучало в суде. Какова была реакция общественности на тот момент? Если мы обращаемся в суд, значит, должны быть неоспоримые аргументы для защиты своего права.
Мы, члены Анонимных Алкоголиков, часто забываем об этом. Обращение в суд требует серьёзных оснований. Вопрос о том, следует ли обращаться в суд, то есть брать на себя эту ответственность, невозможно переложить исключительно на членов Российского совета. Это слишком большой груз и очень серьёзное решение. Поэтому здесь должно быть выражено мнение групп.
Именно так они и приняли решение. Там было принято решение: групповое сознание выразило своё мнение, и тогда у членов Совета были развязаны руки. Они спокойно обратились в суд и выиграли дело, после чего человек прекратил издавать литературу.
Вера: На нашей территории также. Он издавал её и у нас.
Ульяна: Очень интересно, спасибо, Вера. В России я помню, как на Конференции начался переполох, я не могла понять, откуда идёт шум. Оказалось, что часть групп, а именно районный комитет, самостоятельно напечатала книгу «Анонимные Алкоголики» в подарочном варианте, причём в большом количестве экземпляров. Им начали объяснять: «Что вы делаете? Так не поступают». И надо им отдать должное, ребята поступили честно: они сдали весь свой тираж в наше общее Центральное бюро обслуживания (тогда это ещё была Тайнинка). И уже Центральное бюро обслуживания распространяло эту книгу.
Это был прецедент и в России, чтобы мы понимали, что подобные случаи происходят и у нас. На случай, если кто-то захочет проявить такую самодеятельность.
Вера: Кого как заклинило, да.
Ульяна: Да, и то, куда кого повело, тоже бывает. Эта гарантия содержит чёткие указания (мы называем их «рекомендациями») о том, как нам следует действовать. Например, если конфликты возникают не между двумя нашими комитетами, которые не могут прийти к согласию, а если на нас начинаются нападки в обществе, когда о Анонимных Алкоголиках начинают писать негативно: «это секта, не ходите туда», и тому подобное.
В ней даже приведены примеры того, как нам следует себя вести в подобных ситуациях. Нам прямо указывается, что полное молчание на общественном уровне – это наилучший подход, то есть не стоит вступать в конфликт. Зачем этому противодействовать?
Мы можем проинформировать нарушителя, выяснить причины его действий. В такой беседе не предполагается, что я, Ульяна, лично пойду к какому-нибудь доктору наук и заявлю: «Слышите, там Анонимный алкоголик помогает». Нет. Это должны делать наши комитеты: если речь идёт об уровне округа, то окружной комитет, если о России – Российский комитет. Они должны очень аккуратно и осторожно выяснять все обстоятельства.
Эта гарантия также даёт ответ на вопрос, что делать при публичных нарушениях традиций Анонимных Алкоголиков. А нарушители традиций Анонимных Алкоголиков – это мы сами, Анонимные Алкоголики. Думаю, нам сейчас нужно будет обратить на это внимание. Как нам защищать? Это наша обязанность – защитить Содружество АА в таких ситуациях.
Оказывается, Конференция должна принять решения, на основании которых будет действовать Российский Совет. Понимаете? Таким нарушителям будут писаться письма, желательно в мягкой форме.
Вера: Не желательно, а только в мягкой.
Ульяна: Только в мягкой форме, без каких-либо указаний и прочего. И, возможно, эти письма будут писаться не один раз, в частном порядке, где мы будем говорить о том, что «ребята, что-то не так, вы немного неверно действуете». Например, вы вышли на радио или телевидение и рассказали о себе.
Или в интернет-пространствах, например, в Facebook (Meta Platforms Inc. (соцсети Facebook, Instagram) признана экстремистской, её деятельность запрещена на территории России) – это была классика: заходишь, а там фотографии «мне сегодня 5 лет трезвости», «Я Анонимный Алкоголик, поздравьте меня». И думаешь: «Надо же!» Мы всегда знаем, сколько к нам приходит – это правда. Мы можем вести статистику, но никогда не узнаем, сколько к нам не придёт.
Эта гарантия напрямую связана с Одиннадцатой Традицией, она поддерживает её, объясняя, как действовать в её рамках.
Архиважный момент, который затрагивает эта гарантия — как нам действовать в случае сложного раскола, произошедшего в России.
Я помню эту Конференцию — 24-ю или 25-ю. Мы уже создавали примирительные комиссии, но ничего не получилось. Проводили встречи в составе 5 на 5, потом 3 на 3 — результата не было. И вдруг на Конференции поступает предложение снова создать примирительную комиссию.
Вера: С американцами встречались.
Ульяна: Да, с американцами, спасибо за уточнение. Когда прозвучало это предложение, я не выдержала. Взяла слово и зачитала из Гарантии, как нам следует действовать.
Оказывается, она говорит: тех, кто не хочет оставаться с нами, оставьте в покое. Если дела у них пойдут хорошо — мы изучим их опыт. Если плохо — им будет куда вернуться.
Наша задача — сохранить места, чтобы алкоголику, который осознает свою ошибку, было куда вернуться. Если мы будем тратить время на примирение, у нас не останется времени на сохранение того места, куда приходят алкоголики.
После моего выступления Конференция приняла здравое решение — больше примирительных комиссий мы не создаем. Надеюсь, так и останется.
Вера: Не хочешь — не участвуй.
Ульяна: Мы же не преследуем алкоголика, который не хочет бросить пить. Мы понимаем, что это будет бесполезно.
Тем более, когда человек принимает осознанное решение забрать общие средства (я люблю это называть «общак») и литературу Анонимных Алкоголиков вместе со своими единомышленниками. Это было обдуманное решение с их стороны. Они его приняли и несут ответственность.
Наша задача — сохранять то, что у нас есть, и то, что нам дал Бог.
Я, конечно, поражаюсь. Знаете, когда все это произошло, о чем Вера говорила, мы вышли все шестеро, кто остались в членах Российского Совета, и сказали о том, что мы снимаем с себя шляпы. Понимаете, не Вася снимает с себя шляпу, не Петя снимает с себя шляпу, а мы поступили коллегиально.
Потому что такая ситуация получилась, мы допустили ее. Мы сняли с себя шляпы, и делегаты поставили нас опять на подтверждение, и они доверили нам дальше быть членами Российского Совета.
Когда я пришла служить в Российский Совет, очень хотелось уйти от ответственности, сказать: «Это было до меня, это не мое решение». Такой эгоизм — «я, я, я». Но не я, а мы. У нас такое наследие. Кто отвечает за все это? Я поняла простую истину: за все, что происходит в Анонимных Алкоголиках, отвечает группа Анонимных Алкоголиков. Мы выбрали этих людей. Хорошие они или плохие, но мы их выбирали. Они не пришли сами, не назначили себя. Мы их выбрали, мы им доверили.
Что-то пошло не так. Мы не можем точно сказать: сегодня меня выбрали, а завтра меня что-то изменило, и я пошла по другому пути. Мы не можем это гарантировать. Мы доверяем, надеемся на честность и порядочность людей. Такая пятая гарантия.
Пятая гарантия довольно объемная для изучения и осмысления, но там много ответов на вопросы о том, как поступать в различных ситуациях.
Когда в группе происходят волнения, как говорил Билл — «обида и чайник», создается новая группа. Даже когда два лидера поругались в группе, образуется еще одна группа. Первоначальная группа остается с половиной участников или чуть меньше.
Мне не нравятся переходы с группы на группу. Когда кто-то перебегает в другую группу, а ему говорят: «Приходи к нам», «там плохая группа, иди сюда». Это нехорошая ситуация.
Моя гордыня всегда говорила мне не направлять людей в определенные группы. Но когда звонил новичок, мне было все равно — я понимала, что ему важно попасть на собрание Анонимных Алкоголиков, чтобы спасти жизнь. Это крайне важный момент.
Поэтому деятельность группы должна быть направлена не на переманивание членов из других групп (чего сейчас много в онлайне), а на поиск новичков, которые хотят бросить пить.
У меня все по пятой гарантии.
Вера: Ну вот, теперь о шестой гарантии. Она гласит, что «хотя Конференция как служба может действовать от имени Анонимных Алкоголиков, она никогда не должна прибегать к каким-либо принудительным действиям. И что, как и Содружество Анонимных Алкоголиков, которому она служит, сама Конференция всегда будет оставаться демократичной в своих помыслах и деяниях.
Это принцип свободы, который распространяется в Анонимных Алкоголиках повсюду — на всех уровнях служения, во всех подразделениях и группах. Очень важно это не забывать. Каждый имеет право сказать то, что он думает, поделиться тем, что видит, выразить непонимание, попросить у доверенных лиц отчёта или разъяснений по каким-то действиям. Это делается не потому, что кто-то плохой или из личной неприязни. Нужно ясно понимать: цель — проанализировать наши успехи и неудачи, чтобы двигаться дальше. Понять, где всё работает, где нет, где мы перестарались или недоработали. И всё это обязательно происходит в духе любви, дружбы и равноправия.
Это лишь один из многих принципов — в АА всё должно быть пронизано любовью к тем, для кого мы всё это делаем. Иначе просто невозможно. Свобода под Богом, возможность расти по Его образу и подобию навсегда останется правом Анонимных Алкоголиков. Пусть наша Конференция по обслуживанию всегда остаётся главным символом этой неприкасаемой свободы.
Мне нечего добавить. Ульяна, если хочешь — говори.
Ульяна: Я добавлю по шестой гарантии, которая гарантирует отсутствие управленческих решений по отношению к группам АА. Где я сейчас вижу перекосы? Я много общалась с нашими участниками. Вот смотришь повестку ассамблеи — и вдруг там написано «отчёты представителей групп». Я всегда поправляю: «Ребята, не отчёты представителей групп, а информация от них». Потому что представитель группы отчитывается перед своей группой, а на ассамблее он рассказывает информацию о том, как живёт его группа — то есть делится опытом. Кажется мелочью, но именно эти детали переворачивают наш треугольник служения. И тогда наверх поднимаются отдельные лица, а группового сознания нет. В итоге мы переходим к властности.
Другой пример по гарантии — управленческие решения. Например, если Конференция примет решение: «Всем группам Анонимных Алкоголиков сдавать по 500 рублей». Может ли Конференция принять такое решение? Нет. Или может, но это будет именно управленческое решение по отношению к группам.
Но есть другой момент. Когда мы все вместе собираемся для решения общих дел и хотим соблюдать принцип равенства и равноправия групп между собой, мы можем принять решение, что делегаты будут направляться от округов. Вот такой момент у нас был при обсуждении объединения — целых четыре года мы эту тему обсуждали. Мы встречались по 5 человек с каждой стороны и подробно рассмотрели все области: где могут возникнуть нюансы и конфликты между делегатами. Тогда под вопросом оказались около пяти областей. Одна из них была наша — потому что у нас от группы был всего один делегат на майское собрание.
Но несмотря на это, мы тоже нашли решение. Единственный момент: решение было о посылке просто двух делегатов — один наш, так сказать, на единственную Конференцию, которая есть. То есть выход можно было найти, и при этом равенство групп было бы соблюдено. Единственный вопрос тогда возник в том, почему не получилось довести этот план до конца. Нам сказали: «Давайте вы, как члены Российского совета, введёте членов нашего совета в свой совет». Мы ответили: «Минуточку, мы не можем этого сделать без решения — выбирать ответственных лиц может только Конференция, только групповое сознание». Именно из-за этого не получилось собрать так называемую «объединительную» Конференцию. Нас тогда насчитали около восьми человек, которые служили. Мы бы нарушили основополагающий принцип — вторую традицию — и очень серьёзно. Создали бы прецедент, когда Комитет выбирает Комитет, а значит получается вопрос: зачем тогда нужны члены АА? Понимаете? Это тоже гарантируется, как указано в Гарантиях.
Следующий момент: никто не может быть исключён из Анонимных Алкоголиков. Здесь часто возникает острый вопрос, когда у нас есть женские группы, мужские группы и так далее. Да, такое есть в других странах, но в своих справочниках и документах эти группы публикуются с ограничениями. Насколько они являются группами АА — решается уже в групповом сознании. Но в данном вопросе исключается возможность запрета мужчинам или женщинам посещать собрание Анонимных Алкоголиков — такого по факту быть не может. Двери любого собрания АА открыты для любого желающего бросить пить. Вот здесь тоже есть такой нюанс.
Вера: Стучится в дверь, да.
Ульяна: Да, здесь тоже нужно принимать какое-то решение.
Следующий момент по шестой гарантии. Очень часто группа — 2−3 алкоголика, собравшиеся вместе — могут назвать себя группой АА при условии, что они не имеют никакой другой цели (подчёркиваю!) и не входят в какую-либо другую организацию. Если говорить о Содружестве Анонимных Алкоголиков и единстве, то только группы создают свои Комитеты и открывают юридические лица. И только те юридические лица, которые отчитываются перед Конференцией Анонимных Алкоголиков (или перед ассамблеей), организуют это собрание.
Вера: Или перед ассамблеей, Ульяна.
Ульяна: Да, или перед ассамблеей.
Вера: И с теми, кто их создал.
Ульяна: Да, да. Только эти юридические лица являются нашими. Все остальные, кто использует программу «12 шагов», — сторонние организации, потому что мы не контролируем эту деятельность.
Вера: Их деятельность.
Ульяна: Да, деятельность их, естественно. Примеры таких посторонних, но родственных организаций — например, Аланон. Или, скажем, Анонимные наркоманы. Но мы не тащим их в свою Конференцию и не говорим, что «группа Аланон — это группа АА». Нет, у них другая цель и другая задача — помощь при других зависимостях. И плюс ко всему, они действительно другая организация.
Поэтому, когда вдруг группа принимает решение посылать деньги в Фонд «Единство» и ещё в какую-то стороннюю организацию, важно понимать, что эта самая организация, которая тоже, возможно, занимается проблемами алкоголизма, но не является нашей — даже если когда-то была — не обслуживает Конференцию и не помогает всем группам АА, понимаете? То есть не части групп, а всем группам АА. И такая организация для нас является сторонней.
Короче говоря, там, где нет контроля и управления делами юридического лица со стороны Конференции АА России, все эти организации для нас сторонние.
Я с этим вопросом очень глубоко разбиралась и могу точно сказать: я прочитала не одну лекцию очень умных людей. Вот когда это стало для меня ясно — всё стало просто. Организовали комитет, может быть даже юридическое лицо; группы приняли решение. Но если вдруг это юридическое лицо — как казначей на группе — возьмёт кошелёк и уйдёт, сказав: «А я вам денег не отдам»… И если они с председателем сговорятся, уйдут открывать новую группу и заберут весь неприкосновенный запас, о котором мы говорили, весь литературный фонд… Что скажет группа? Конечно же будет возмущение! Как так вообще могло произойти? Да, такое может случиться.
Вера: И происходило.
Ульяна: Да, могло. Вот такое же случилось на уровне России. Можем ли мы их наказать? Если бы была моя воля — это одно. Но Конференция АА России приняла решение не наказывать. Понимаете? Относиться к этому так: «Ну, приняли решение — всё, до свидания», как говорится. Такое решение приняла Конференция АА России. К сожалению, мы не можем их наказать.
Вера: «Все свободны» — что подчёркивается шестой гарантией.
Ульяна: А вот организовать свою работу, конечно, мы можем.
И ещё есть один момент, Вера, который, знаете, часто обсуждают — «демократия, не демократия». Очень часто «демократия» воспринимается как «что хочу, то и говорю, что хочу — то и делаю». На самом деле демократия в АА — это когда мы действуем по воле большинства. Вот большинство решило — и мы действуем. А вот «не в демократии» — это когда решение выполняется по воле меньшинства. Вот 2–3 человека решили «будет так» — и все группы выполняют это решение. Понимаете?
И вот здесь происходит переворот в треугольниках. Если честно посмотреть на то, как устроены дела в Содружестве Анонимных Алкоголиков и как устроены дела в нашем бывшем офисе ФОАА и на их собрании, то вы увидите разницу. У нас демократическое устройство, а у них…
Вера: Никого не критикуем, всё.
Ульяна: Ну да.
Вера: Не надо, пусть сами смотрят.
Ульяна: Ну не могу, всё равно я туда всегда съезжаю, потому что, наверное, где-то ещё… Не могу простить, как забрали «общак».
Вера: У нас тоже много чего хватает, это правда.
Ульяна: Ну поэтому мы в Анонимных Алкоголиках действуем по решению большинства. Вот это самый главный момент.
Вера: И все свободны делать то, что хотят — в этом главное. Если большинству не нравится то, что делает меньшинство, большинство просто отбрасывает это и делает своё.
Ульяна: Вот ещё, знаете, ребята, очень много этого сейчас видно на спонсорстве. Вот буквально вчера прислали…
Вера: Ой-ой, давай не трогать! Лучше брошюры почитаем — вопросы-ответы, а про наставничество отдельную группу соберём. Давайте лучше вопросы послушаем.
Ульяна: Ну ладно, хорошо. Но нельзя увольнять подопечных только потому, что он просто…
Вера: Вопросы есть у кого-нибудь, ребята?
Спикер 1: Да, там в чате Юля написала вопрос.
Вера: Да, Юлечка, какой? Я не вижу просто.
Спикер 1: «Хотелось бы спросить по поводу качества книги АА. Привет всем», — вот что она написала.
Вера: А чем качество не устраивает? Я вот сколько покупала, все держатся.
Юля: Слышно меня? Да, здравствуйте всем!
Ну, в общем, вопрос такой: как бы в качестве книги… Я поясню. Я начала заниматься с наставником, и книга у меня на четвёртой главе просто начала сыпаться — буквально по страничкам. Я её клеила, наверное, раза пять уже, слой клея такой получился. В итоге я плюнула и купила себе вот эту большую книгу с 44 историями. И вот как потом всё это туда перенесу? Книга с Фонда «Единство» нашего, там где они печатаются — в Чувашии или где?
Вера: Там же все книги печатаются в одном месте.
Юля: Да-да. И есть такой момент, не очень приятный у нас в городе. На горсовете этот вопрос тоже поднимался — новички жалуются на качество книг. Закупают литературу, и люди склоняются к тому, что всё-таки сейчас, про что мы говорили, это не наш Фонд, а вроде там качество лучше, хоть и дороже. Не хотелось бы их кормить, скажем так. Хотелось бы покупать книги там, где всегда покупали — в «Единстве». Как можно повлиять на качество, чтобы не было жалоб и чтобы люди покупали именно там, а не в каком-то стороннем Фонде? Вот такой вопрос. Спасибо.
Вера: Да, проблема.
Юля: Проблема, да.
Вера: Ульяна?
Ульяна: Смотрите, как можно поступить — я бы так сделала. Я сталкиваюсь с подобными ситуациями, потому что торгую своим брендом — материал для ногтей. И не всегда завод разливает то качество, которое я заказываю. Просто по факту. Также и типография может где-то сэкономить на клее или ещё на чём-то. Если вы обнаружили такие случаи, Юля, обязательно нужно написать в Российский совет. Потому что они могут не знать о таких нюансах — мало ли что произошло на типографии, поставщик услуг мог сэкономить или…
Вера: Разбавил клей.
Ульяна: Разбавил клей. То есть вы просто сообщаете, и тогда данный тираж Российский совет может вернуть, дальше уже есть механизм — проверить, отдать на экспертизу и так далее.
Вера: Предъявить претензии, да.
Ульяна: Да, и в другой ситуации можно просто заказать более качественный клей — обычно говорят: «Давайте возьмём получше клей, он чуть дороже, но ничего страшного». Потому что я тоже много пишу, вот передо мной руководство по США и Канаде — оно разваливается, хотя прекрасное и в обложке. Просто когда много пишешь на страницах, вес утяжеляется, и клей не выдерживает. Такое часто бывает с книгами. Поэтому нужно подумать: в толстой книге крепление другое.
Вера: Там прошито.
Ульяна: Да, прошито — поэтому она более надёжная и удобная. Вот такой вопрос обязательно нужно сообщать в Российский совет.
Вера: Совет должен не просто «вот вы там», а реально помогать выпускать качественные книги. Для этого нужна чёткая претензия — ведь эти книги печатаются для всех. Мы все их распространяем. И, как говорит Ульяна, они могут даже не знать о проблемах, потому что при приемке тиража каждую книгу просто не проверяют. Поэтому пишите обращение, прикладывайте чек или квитанцию покупки — чтобы было понятно, из какого тиража книга. Конкретно опишите проблему. Это поможет всем нам получить книги лучшего качества.
Я думаю, совместными усилиями это возможно — если поддержит много людей, Российский совет и издательская служба будут вынуждены реагировать. Это уже юридические отношения — претензии по качеству товара. Они должны об этом знать.
Юля: Извините, что перебиваю, но на апрельской конференции вроде бы должны этот вопрос поднять, потому что до 1 февраля его не вносили — он поступил немного позже, и вот сейчас бы надо.
Вера: Юлечка, это не обязательно решать на Конференции — это техническая проблема. Вася из Москвы, который занимается изданием литературы, если бы получил книжки, которые рассыпались прямо на складе, я тебя уверяю, претензия была бы. И такое уже было: нам меняли, допечатывали. Но если они не знают о проблеме, предъявить претензию невозможно. Поэтому собирают книги, смотрят квитанцию — примерно когда покупали, откуда тираж, где типография могла ошибиться. Типографии тоже могут подвести — клей использовать другой, переклеить этикетки… Мы разве этого не знаем? Такое бывает везде. Нужно спокойно относиться и просто исправлять ситуацию.
Поэтому до Конференции лучше написать в Совет и в издательскую службу с пояснением: «Ребята, вот мы купили 4 книги, 3 из них развалились». Пусть разбираются типографии. Не надо сильно переживать и думать, что это непосильная проблема.
Юля: Нет, непосильная.
Ульяна: В чате есть вопрос: могут ли два Фонда объединиться в один? Отвечаю: нет, с юридической точки зрения объединение двух Фондов в одно юридическое лицо невозможно.
Вера: По законодательству РФ.
Ульяна: Да, по закону Российской Федерации. Зачем кому-то два Фонда — я не знаю. У меня одно юридическое лицо, мне так проще. Если у кого-то два Фонда — решайте сами, зачем они нужны.
Вера: Ещё один аспект по объединению Фондов — это часто обсуждается. Но вопрос не в Фондах, а в Конференции. Можно ли объединить две Конференции? Тоже нельзя. Потому что Конференция — одна, и в неё могут прийти любые люди. Пожалуйста, входите на общих правилах, выбирайте своих делегатов, представляйте своих членов Совета — как хотите.
Права у всех равны: от 5 до 10 членов — 1 делегат, от 15 до 50 — 2 делегата, от 50 до 100 — 4 делегата и так далее. Этот норматив выбирали и принимали все вместе.
Следующий вопрос — он не лежит на поверхности, но есть. Ульяна не даст соврать, потому что тогда она была делегатом. Лично она попросила тогдашнее руководство ФОАА предоставить банковскую выписку — как положено делать сейчас и как делалось раньше, а тогда это прекратилось. Помнишь, Уль?
Ульяна: Да, у меня есть эти письма, они сохранились.
Вера: Не письма, а прямо там, на заседании. Тогда директор на голубом глазу сказала: «Да, Уля, я тебе завтра привезу». И, конечно, не привезла. В чем же загвоздка? Два года не могли получить эту выписку, присылали отчёты, которые не сходились, а для контроля банковскую выписку не предоставляли.
Как только появляется выписка с банковского счёта, видны все поступления: откуда деньги приходят, куда уходят, есть ли кредиты, сколько налогов платили, какие проверки проходили. Если столько лет это скрывали от Конференции, то почему через 10 лет вдруг начнут предъявлять все эти выписки?
Одно из предложений тогда, чтобы решить конфликт мирным путём, исходило от Московской интергруппы: чтобы ФОАА стал тем, что сейчас есть Фонд «Послание». Но получили отказ. При вводе новых людей в состав юридического лица они получают доступ ко всем бухгалтерским, финансовым и юридическим документам. Поэтому это никому не нужно.
Мы спокойно на каждой Конференции привозим отчёты, и любой человек с любопытством может прийти в контору и посмотреть банковскую выписку. Её можно заказать. Можно было бы рассылать всем, но у нас был негативный опыт с питерцами: они взяли банковскую выписку, которую предоставляли делегатам, и выложили её целиком на сайт под публичным именем «Анонимные Алкоголики». Это их не красит — в выписке указаны паспортные данные людей, которые переводили деньги и получали их.
Правда, быстро убрали, извинились: «Ой-ой-ой, не знали». Поэтому к таким личным данным надо относиться уважительно и осторожно — можно случайно нарушить анонимность и повредить деловой репутации.
Банковская выписка доступна для просмотра и работы — если вы войдёте в ревизионную комиссию из числа Анонимных Алкоголиков в Фонде. Единственное — персональные данные закрываются. Все поступления можно спокойно видеть. Если нужно, вы сами можете заштриховать лишнее прямо в конторе — директор этого делать не будет, потому что закрывать целые колонки в выписке очень трудоёмко.
Но всё доступно. А вот банковской выписки мы не видели, чтобы не соврать, с 2007 или 2008 года. Ульяна, ты её в 2009 уже не видела, когда была делегатом?
Ульяна: Уже не предоставляли. Её закрыли.
Вера: Да. Есть вопросы?
Ульяна: Я вижу вопросы. Значит, у нас есть Славок — он задаёт вопросы по Фонду. Думаю, мы на них уже ответили. Ребята тоже отвечали. Начнём дальше с вопросами.
«Ларёк закрывать — сядут ноги, гордыню мешать» — это неважно. Лешка пишет: «поправили основной принцип».
Дальше я дошла до Ирины. После Ирины у нас, получается, будет вопрос… а, нет, стоп, сначала — «можно ли закрыть Тайнинку?» Ну, мы сразу скажем: нельзя. Тайнинку закрыть могут только сами тайнинцы, всё. Вот поэтому здесь только так, и мы никак не можем её закрыть. Ну как можно закрыть чужую организацию? Никак.
Следующий момент: можно её не поддерживать — это можно.
Следующий момент: Ирина ставила единички. Ирин, ваше слово. У вас такая красивая картинка — девушка бежит по полю.
Ирина: Всем привет! Ирина, алкоголик. Но я хочу просто извиниться, Ульяна, перед тобой и перед всеми присутствующими за свою несдержанность и бестактность. Как я могу это исправить? Всё, что я хотела сегодня сказать. И огромное спасибо за семинар.
Вера: А какая бестактность? Хоть скажите, за что извиняться.
Ульяна: Да, интересно, кстати.
Ирина: Это было в самом начале семинара, поэтому… ну, забыли уже, проехали. Промучилась просто, честное слово. Поэтому примите всей группой, у меня десятый шаг.
Вера: А что ты так сказала-то хоть? Господи…
Ульяна: Ну, что было — то было. Спасибо, Ирина. А я не слышала. Дальше пошли. Ребята, тут ещё есть вопрос.
Вера: А я не слышала. Извиняем, извиняем и любим.
Ульяна: Так, подождите. Зачем опять про стороннюю организацию?
После Ирины у нас был вопрос: «Можно ли фото книги Синей?» По поводу качества книг и вопросу проседаний на заседании Конференции — здесь, я думаю, усилит контроль Российский совет.
Зачем суд — они не хотят…
Далее у нас Наташа, алкоголик: «Каким образом наши книги попадают в интернет? Законно ли это? Цена на книгу «Анонимные Алкоголики» — 1658 со скидкой, на книгу «Жить трезвым» — 1528 со скидкой». Я расскажу свой собственный опыт.
Скажу вам откровенно: есть некоторые люди, которые были очень значимы для меня в личной жизни и сделали мне много добра. Эти люди — лидеры там. Сразу могу сказать: они в общем-то всё это и устроили.
Мои взаимоотношения с делегатами начались примерно 12–13 лет назад: я купила на Озоне книгу «Анонимные Алкоголики. С 44 историями», которая тогда только вышла. Тогда она у нас стоила около 390 рублей. И вдруг я захожу на Озон и вижу эту же книгу за 900 рублей. Плюс доставка — в итоге она мне обошлась в тысячу с чем-то.
И тогда я задалась вопросом: сколько же стоит издание книг? Когда я вышла на типографию, которая издавала нам эти книги, дала им параметры наших изданий и узнала, что книга «Анонимные Алкоголики. С 44 историями» тринадцать лет назад стоила всего 56 рублей — я, честно говоря, почувствовала себя плохо как делегат Конференции. Тогда я поняла, что наш офис обслуживания необоснованно завышает цены на литературу. Я, конечно, заговорила об этом на Конференции, не смогла промолчать.
Ну ладно, в регион Саратов… В общем, я начала задавать неудобные вопросы. И у нас там было много дебатов. По поводу того, как попадают эти книги: мы с Аленкой, которая тоже здесь присутствует, смотрели… Нужно проверить, какое ИП это продаёт, кто именно продаёт. Понимаете, мы не можем проконтролировать деятельность каждого человека. Например, человек купил книгу и захотел продать её за 7000 рублей — но по Соружеству мы никак этого проконтролировать не можем.
На мой взгляд, вопрос нужно ставить немного иначе: почему у нас нет официальных договорённостей с Wildberries и Озоном, чтобы наши книги там продавались по цене около 100 рублей? Если мы сами выставим книги на эти площадки — да, будем платить налоги.
Вера: Ничего страшного. Мы и сейчас их платим.
Ульяна: Ничего страшного! Да, ради Бога! Мы будем платить 6% с каждой книги — это всего 6 рублей с каждой книги государству. Это не такой уж большой процент для того, чтобы литература Анонимных Алкоголиков появилась в этих магазинах.
Как работает Wildberries — я немного знаю, думаю, Озон работает примерно так же: нужно завезти определённое количество книг на их склад. Они не будут просто так брать заказы. И тут встаёт архиважный вопрос для нас всех, для Содружества АА России.
Чтобы стать партнёрами Wildberries и реализовывать там нашу литературу, нужно завезти не 10 и не 20 книг каждого наименования, и возможно, даже не 100. Откуда я это знаю? По своей профессиональной работе.
Вера: И не ты одна.
Ульяна: Подожди, Вер, позволь договорить. Если мы сможем напечатать примерно в два раза больше литературы и поставить её на Wildberries, Озон и другие интернет-магазины, вести продажи и отчислять налоги — мы будем просто героями и молодцами.
Только так мы сможем хоть как-то противостоять ситуации. Проконтролировать же, кто и какая организация продаёт книги — мы никогда не сможем. Наши книги подделывают, возможно, где-то ещё в четырёх местах издаются книги с нашими же выходными данными — и это страшно. Так однажды делала ФОАА.
И ещё хочу сразу развеять одно заблуждение. Недавно мне задавали вопрос, что якобы у ФОАА есть лицензии на распространение литературы. На самом деле, им выдавали такую лицензию всего на один год после Конференции. Когда приехали американцы, они сказали: «Хорошо, лицензия на право издания литературы принадлежит Содружеству АА России, то есть Фонду «Единство». Вам даётся год, чтобы реализовать свою литературу, и больше её не издавать». Вот так нам объяснили американцы. Кто как поступал дальше — это уже вопрос совести. Мы издаём, и слава Богу.
Вот такой у меня ответ. Нам нужно быть там, понимаете? И всё. Значит, это решение — предложение на Конференцию Российскому совету наладить сотрудничество с интернет-магазинами, напечатать издания для них, узнать условия сотрудничества. Там, например, на Wildberries жёсткие условия, но зато книга «Анонимные Алкоголики» действительно может дойти до широких масс — за 100 рублей. Шикарно, правда? Класс.
Вера: Даже за 150 — тоже класс, если получится. Это же не по нашей вине. Нет денег — сходи, закажи, мы тебе пришлём.
Ульяна: Но кто-то решил заработать деньги. А что тут нового? На АА всегда зарабатывали деньги.
Вера: С первых поступлений книжек из Америки так было. Даже на тех, что были помечены как бесплатные, умудрялись сдавать в магазины и пытаться продать.
Ульяна: Так, ребята, какие ещё есть вопросы? По Wildberries, Озону — та же тема. БК на Озоне 1790 рублей.
(Появляются единички в чате)
Иршат: Спасибо большое за выступление! Иршат, алкоголик, член Содружества. Спасибо площадке, на которой я нахожусь. Я просто впервые здесь. У меня такой вопрос: мне не совсем понятно само название ДОРИ — делегатский округ русскоязычного интернета. Делегатский округ — это что? Привязан к какому-то месту географически или нет? Или он всё-таки виртуальный? Я понимаю, что площадка есть, но мы же должны быть к чему-то привязаны географически, например делегатские округа?
Вера: Да, они географически привязаны к Российской Конференции.
Иршат: К РСО?
Вера: Нет, не к РСО, а к Конференции.
Иршат: Всё-таки вы как Комитет или как делегатский округ?
Вера: Они — делегатский округ.
Иршат: Как круто!
Ульяна: Давай, Вер, я попробую ответить.
Иршат: Спасибо большое!
Ульяна: Хорошо, давай поговорим со мной. Начнём чуть пораньше. Что такое округ на самом деле? Это просто некая территория, согласен?
Иршат: Ну как, территория, но мы же не территория, мы виртуальны, у нас нет площадки, где наш адрес?
Ульяна: Подожди, отцепись сейчас от интернета вообще. В принципе, округ — это территория?
Иршат: Ну, территория, да.
Ульяна: Территория — это может быть Саратовская область, может быть Самарская область, может быть Иркутская область, правильно?
Иршат: Правильно, правильно.
Ульяна: А что такое интернет? Это территория?
Иршат: Это пространство.
Ульяна: А пространство — это же территория.
Иршат: Это интернет-пространство.
Ульяна: Это интернет-пространство. И это территория.
Иршат: Территория общения.
Ульяна: Почему общение? Это не только общение.
Иршат: Ну как нет, виртуальное общение.
Ульяна: А значит, и торговля.
Иршат: Торговля?
Вера: Да, это же не только общение.
Ульяна: Если мы откроем четвёртое издание книги «Анонимные Алкоголики», там написаны золотые слова. У нас очень долго не регистрировали первую онлайн-группу под названием «Без слова». Я не знаю, почему люди не читают четвёртую историю и наши гуру её не дают, но в предисловии написано следующее: «На любом собрании повсюду Анонимные Алкоголики делятся опытом, силами, надеждой с другом для того, чтобы оставаться трезвым и помогать другим алкоголикам. Модем к модему, лицом к лицу, Анонимные Алкоголики говорят на языке сердца со всей его мощью и простотой».
А теперь встаёт вопрос: а собрания проводятся где? На территории?
Вера: На земле или не на земле?
Иршат: Те, у кого есть компьютер, могут участвовать в собрании онлайн, делясь опытом общения с алкоголиками со всей страны.
Вера: А собрание-то кто проводит?
Ульяна: Могут ли онлайн-группы объединить свои усилия, чтобы помогать алкоголикам, которые действительно много времени проводят в интернете? Могут.
Иршат: Ну да, сейчас очень много площадок для этого. Я это приветствую. Просто меня интересует само название.
Ульяна: Ты имеешь в виду делегатский округ ДОРИ? Ты про это?
Иршат: Да, конечно. Просто объясните мне, пожалуйста. Скажите: «Вот так мы приняли решение на Конференции» или на Ассамблее.
Ульяна: На Конференции мы такие решения не принимаем.
Иршат: Сколько групп поддержали, что это будет делегатский округ, именно такое название подразделения? Вот это меня интересует. Я понимаю, что онлайн — это отлично, особенно сейчас, в пандемию. Я очень благодарен, что это существует и объединяет многих людей.
Ульяна: Мы определимся. Ты задал вопрос — слушай ответ, потом обсудим.
Иршат: Конечно, спасибо большое. Не буду отвлекать. Благодарю.
Ульяна: Я могу направить тебя туда, где есть вся информация. В этом чате выше выложены протоколы с самого начала создания ДОРИ. Там видно, кто создал ДОРИ, какие группы участвовали в создании округа.
Почему он делегатский? Например, я могу сказать за нашу родную группу «Виктория» — это действительно онлайн-группа, а не просто онлайн-собрание. Давайте не будем путать эти два понятия: группа и собрание, которые не входят ни в один округ в России. Может ли такая группа высказывать своё мнение по общим делам? Может — через делегата. Мы доверяем нашему делегату.
Иршат: Высказывать мнение — да, это хорошо. Это же несение пятой традиции — отлично. Потому что в любом случае нужен делегат.
Вера: Вопрос про первую традицию.
Ульяна: Ведь делегат — это и есть первая традиция. Вот я тебе и написала — там есть все протоколы, начиная с положения о ДОРИ. И дальше идут вопросы, поэтому…
Иршат: Всё понятно, девчонки. Спасибо большое! Может кто-то другой задаст более важный вопрос, если вдруг.
Ульяна: Если Конференция России примет решение не регистрировать никакие интернет-округа, значит у нас не будет делегатского интернет-округа. Понимаешь? Но это вопрос к самой Конференции.
Иршат: Да, это обсуждаемый вопрос — и с КИТом, и вообще. Да, решение за Конференцией.
Вера: КИТ к этому вообще не причастен.
Иршат: Нет, не причастен. Но там тоже есть свои вопросы, довольно серьёзные. Мне просто очень нравятся онлайн-площадки, чтобы ваша ДОРИ существовала для объединения интернет-структуры и наведения порядка.
Вера: Не только для порядка. Это ещё и систематизация, участие в общих делах.
Иршат: И соблюдение всех традиций.
Вера: Да, они стараются, но к «земле» это не привязано. Помню самый громкий скандал на Конференции — когда регистрировали Донецкий округ под названием «Донбасс», и их послали: «Это территория другой страны!» Орали очень громко. Я говорю: «Им осталось только сдохнуть — Украина их бросила, а мы не принимаем». Но всё же приняли, хотя это не территория нашей страны. Такое бывает во многих странах — группы находятся вне юрисдикции, но хотят быть вместе. И это главное.
Мы хотим быть вместе. Те три-четыре группы, которые организовали ДОРИ, хотят быть вместе — и это самое важное. Они могут помочь всему нашему сообществу.
Ещё есть разница между группами и собраниями. Есть группы, которые работают «на земле» и используют интернет как площадку для собраний — например, арендуют комнату в интернете. Но собрание — это событие, а группа — это люди. Собраний может быть много, но группа одна. Собрание не является группой.
Если хотите разобраться глубже, есть хорошая брошюра «Группа АА. Там, где всё начинается». Мы уже второй раз читаем её в нашем Содружестве по всей стране. Приходите слушать и разбираться!
Иршат: Спасибо большое!
Ульяна: Кстати, по поводу — могут ли две страны объединиться, чтобы проводить единую Конференцию? Как думаете? Вопрос на засыпку. Кто как думает? Не бойтесь.
Иршат: Почему нет? Могут, конечно.
Ульяна: Когда было с Донецком, говорили, что такого быть не может — это другая страна. Такое говорили люди, которые наизусть знают руководство США и Канады, но обложку не прочитали. Так тоже бывает. Переходим к вопросам. Лёша, ты досидел до своего вопроса?
Лёша: Я уже забыл его. У меня два подтверждения и один вопрос. Первое: у нас есть решение Конференции, которое говорит, что Конференция сейчас не решает, будет округ или нет. Любой образовавшийся округ просто уведомляет Конференцию о своём образовании. Я услышал здесь такое, будто Конференция решит — будет округ или не будет. Но сейчас Конференция этого не решает — округ просто уведомляет Конференцию о своём существовании.
Вера: Но Конференция может пересмотреть свои правила. Об этом, собственно, говорит Ульяна.
Лёша: Могут пересмотреть, но пока Конференция разумна.
Вера: Пока так, надеемся.
Лёша: Второй вопрос. Интересно ваше мнение по поводу спикеров. Идут трения: один фонд — второй фонд, одна Конференция — вторая Конференция. На ваш взгляд, у нас одна Конференция или две?
Ульяна: Я даже онемела, Леш. Я вообще не понимаю, кто там и что. У нас есть только одна единственная Конференция Анонимных Алкоголиков России, которая проводит своё собрание в апреле. И это та Конференция, которая проводила своё собрание по решению 21-й Конференции предыдущего созыва. Кто назначил те числа и даты по решению группово́го сознания о России, та и есть Конференция о России. А может быть сейчас ещё 10, 20, 30, 40 групп соберутся и скажут: «А давай сделаем Конференцию о России». Это разве будет Конференция о России? А может быть где‑нибудь на Дальнем Востоке 30 групп соберутся и скажут: «А давай сделаем Конференцию о России». Это разве будет Конференция о России? Нет, конечно. Она была и есть одна. Кстати, у Конференции о России может быть несколько юридических лиц. Такой пример — США и Канада.
Но, ребята, давайте не будем забывать: три юридических лица создавались для того, чтобы обслуживать весь мир. Мы весь мир не обслуживаем. В остальных странах обычно одно юридическое лицо у Конференции страны, и его достаточно для нормальной и эффективной работы по обслуживанию АА.
Лёша: Я понимаю, о чём вы говорите. Но у меня сразу вытекающий вопрос: почему алкоголики не имеют права создать вторую Конференцию, хотя существует одна Конференция?
Ульяна: Потому что это не рекомендовано нашими концепциями, где написано, что нужно воздерживаться от создания параллельных структур обслуживания. Это всё равно что в городе Казани будет 10 окружных комитетов. Что будет с группами?
Вера: Да даже два угробят всю Казань.
Лёша: То есть вы утверждаете, что здесь мы входим в противоречие с нашей третьей традицией. Правильно?
Ульяна: Конечно, мы входим в противоречие с первой традицией и с концепцией.
Лёша: Спасибо. Главное, что я понимаю, о чём говорю. Мне просто интересно, как это воспринимают присутствующие: ведь ходят разговоры, что мы, алкоголики, делаем что хотим, творим, как хотим, и нам никто ничего не может запретить.
Вера: Конечно, могут. У нас, понимаете, иногда, к сожалению, путают: название становится главенствующим, а не то, что внутри под этим названием. В нашей конкретной истории было время, когда в каждом округе, где было несколько групп, любое собрание называлось «конференцией». Нужно было время, чтобы в этом разобраться. Последними, кто отказался от такого названия своей конференции, оказались в Карелии. Они тогда всё-таки переименовались и сделали так, как у всех — территориальная ассамблея. На территории проводят ассамблею; на территории всей страны проводится… На Западе такие собрания в их терминологии называют «национальными конференциями». Когда у нас предложили эту кальку с английского — называть «национальной конференцией» — первые, кто взбунтовались и были абсолютно правы, — это была Казань. Орали, как резаные: «Какая национальность? Куда вы нас тут, татар, подевали?»
Тогда этот вопрос решили окончательно: дали одинаковое название во всём мире — просто «Конференция по общему обслуживанию АА России». Все успокоились, потому что в нашей многонациональной семье Анонимных Алкоголиков назвать конференцию «национальной» невозможно — обязательно кого‑то обидишь. У них не обижаются, а у нас обижаются. И мне кажется, что наша конференция поступила мудро, приняв такое название.
Леша: Спасибо. И последний вопрос. Смотрите: у нас сейчас существуют правила приёма групп и размещения их на обслуживании на нашем сайте. Что это представляет собой? Создаётся группа, составляется протокол рабочего собрания, на котором группа принимает решение, заполняет анкету и посылает её в Фонд, то есть в РСО — посылает исполнительный директор…
Вера: Нет, посылает в Центральное бюро обслуживания, Алекс, говори точнее.
Леша: Хорошо, посылает в Центральное бюро обслуживания, директор смотрит, размещают: собрание есть, протокол есть, банк выложил информацию. А группа, например, по факту не является «Анонимными Алкоголиками», а проводит какие‑то семинары, где есть постоянный семинарист — бессменный лидер, не соблюдается ротация. Там цитируют только его, выкладывают лишь то, что он говорит. Можно ли в итоге такие группы удалять с сайта?
Вера: Алекс, здесь большая проблема — она общая. Плюс она, конечно, замешана на том, что люди не понимают, что из групп, собраний, семинаров или других мероприятий под вывеской «Анонимные Алкоголики» может считаться своим, а что — чужим. Это очень серьёзно. Решение делегатов на сегодняшний момент потерялось в недрах нашего прошлого регламента регистрации групп. На территории Москвы (по-моему, тогда это брала и Казань) мы разрабатывали правила регистрации групп, основанные на Третьей традиции. Есть смысловая разница между регистрацией и публикацией на наших общих ресурсах.
В Москве перед публикацией по правилам должно пройти два месяца: после регистрации группу размещают в общедоступном ресурсе или включают в печатный справочник. Другой вопрос — это правило не всегда соблюдается, и люди собирают сведения без понимания: «а что это такое?» На уровне России таких правил, которых мог бы придерживаться директор при получении анкеты, нет. Поэтому у нас очень большая проблема. И делегаты, и уставной комитет в лице своих представителей должны задуматься, чтобы у человека был чёткий регламент.
Все эти истории известны — проблемы с регистрацией групп и с участием в Конференции есть. Если посмотреть Московские правила, где всё чётко написано, — они всё равно не соблюдаются. Группы, которые продолжают поддерживать и участвовать в деятельности посторонних организаций… читаем Третью традицию: «Если они не входят как организация в другие организации» — вы, по сути, входите в другую. И Москве не удаётся убрать этих двадцать групп со своего сайта. То есть что мы делаем? Посылаем человека туда, не зная, что там происходит.
Это на самом деле опасная стезя, но её решать надо. Это продолжается ещё с до 2012 года, когда вроде бы расставили точки над «и» — где Конференция, а где кто. Очень большая проблема, но думать над этим должны делегаты — никто за делегатов не решит. Вот я бегаю восемь лет, кричу: «Вы что делаете?» Но кто меня слушает? Это просто мёртвая точка. «А, всё делают хорошо» — вот о чём сегодня говорила Ульяна: о сохранении послания в едином виде. Лечим ли мы наркозависимых, людей с двойной, тройной или четверной зависимостью — или никого вообще не лечим, даже алкоголиков? У меня всё. Что там ещё есть?
Леша: Всё, ладно, спасибо. И об этом как раз и хотел спросить.
Вера: Делегаты — ваши делегаты должны рассматривать этот вопрос на местах, на своих ассамблеях. У себя наведите порядок. Москве даже стыдно что‑то говорить, потому что у нас самих висит «двадцатник», сплошь и рядом. Приезжаешь — мама дорогая, там секта.
Леша: Ну да, там кого только нет.
Вера: Короче говоря, питерцы зарегистрировали бейсиков.
Ульяна: Я могу добавить только одно, Леша: на самом деле это наша ответственность — как мы правильно информируем. В Саратове, когда всё это началось и пошло разделение, одна группа «отвалилась» туда. Я была ярым противником, чтобы она была на сайте. Нам, слава богу, повезло: так получилось, что один из сейчас активнейших членов АА впервые пришёл на собрание, найдя его в интернете. Он приехал — а перед ним закрытые двери. К счастью, кто‑то из моей родной группы заехал на собрание, потому что его что‑то потянуло, и этот новичок оказался там. Когда этот случай произошёл, мои аргументы о том, что сайты надо убирать, наконец услышали.
По поводу сайтов могу сказать следующее: нужно действительно строго контролировать и держать связь с группами, которые мы публикуем. Я люблю рассказывать эту историю: Серёга Лакокрасочник — вы знаете его, мы с ним работали в паре. Когда вся эта эпопея происходила, ему звонит Минздрав и просит срочно дать номера телефонов для публикации в справочнике. Они публиковали в своём справочнике группы АА по всей России. Я тогда была секретарём Российского Совета, у нас забрали все координаты групп. Нас избрали в апреле, и в мае срочно потребовали к концу месяца прислать список. Времени дали очень мало, и я днями и ночами выписывала контакты. Ребята помогали: мы распределили регионы и города и стали обзванивать по интернету.
С чем я столкнулась: звоню по телефону, указанному под пометкой «АА», а человек уже давно не в АА и ничего не знает о происходящем. Таких случаев оказалось очень много.
Почему так важно в декабре проходить перерегистрацию и подтверждать сведения о своей группе? Это архиважно: от этого зависит, насколько правдивая информация будет о группах и собраниях, которые мы проводим и будем давать. Если группа не подтверждает свои данные, её надо однозначно убирать с сайта. Мы не знаем, что там происходит — может, она ушла в ДАА, может, в Бейсик, может, они вообще стали православными — мы не знаем.
Вера: Может, вообще просто умерли.
Ульяна: Может, этой группы уже нет. Понимаете, подтверждать такие вещи — архиважно. Иначе мы неверно информируем общественность. Представьте новичка, который придёт на такую группу, которой уже нет. Кто за это отвечает? За это отвечаем мы все — вся наша группа АА, потому что это наши дела, и мы ими управляем. От того, как мы к этому относимся, зависит, что будет через 20, 30, 40 лет.
Вера: Да через пять минут. Господи, то же самое. Это про ответственность и серьёзность. Мы всё время работаем со смертью, мы постоянно рядом с ней — от этой болезни умирают люди. Я очнулась и забыла обо всём, что вокруг меня. Это ужасно; базразличие перечёркивает всю деятельность, всю идею божественную.
Ульяна: А теперь вопрос. Многие ли секретари групп, например, знают о том, что в декабре им нужно заполнить эту анкету, подтвердить данные о деятельности группы и выслать в свой округ? Секретарь округа собирает эти анкеты и постоянно напоминает: «Ребята, вышлите анкеты, пожалуйста, подтвердите свою деятельность». Мы собирали таким образом анкеты и отправляли в Российский Совет, чтобы подтвердить деятельность группы. Это тоже очень важный момент. Это решение Конференции, между прочим.
Вера: До 7 декабря должны все пройти перерегистрацию.
Ульяна: Лешечка, всё в ваших руках. Проследи, чтобы в декабре все группы присылали анкеты.
Вера: Прошли перерегистрацию?
Ульяна: Да, прошли перерегистрацию. Теперь к тебе только взывать. Ты член Совета, мой дорогой.
Леша: Так мы… как они проходят перерегистрацию? Мы же не знаем. Я просто говорю…
Вера: Да что вы? Российский Совет и должен это организовывать.
Леша: Смотрите, эта тема как бы пошла: я зашёл на какой‑то семинар, там Сергей П. не в курсе, потом у этих ребят большой чат, и я посмотрел — там кого только нет: зависимые от наркотиков, зависимые от алкоголя.
Вера: А его зарегистрировали?
Леша: А он теперь как бы… занимается своими делами, им нравится. Потом мне звонит исполнительный директор и говорит, что это у нас тема. Короче, что за группа — «Единство зависимых» или как там — я не знаю, я начинаю копаться. Думаю, где это я видел — он же обращался, группа-то онлайн. Я вспомнил, что видел это, но никакого отношения к нашей структуре это не имеет. Пусть это будет семинар духовного характера, пусть изучают большую книгу, им нравится — но мы при чём? Вы понимаете, в чём дело?
Вера: Я понимаю.
Леша: Мы выражаем себя через нашу структуру, мы называемся Анонимные Алкоголики, у нас есть конкретная чёткая структура. Тогда было же это письмо…
Вера: Леша, добивайся.
Леша: Помните это письмо от Содружества? Там они ясно разъяснили, что мы не являемся Анонимными Алкоголиками, потому что у них совсем другая структура — «вертикаль». У них, можно сказать, генеральный директор…
Ульяна: Потому что это сторонние организации, совершенно верно, они так объяснили. Мне непонятны действия наших.
Я могу рассказать, как у нас образовалась ДАА в городе. У нас был один активный молодой человек; какое‑то время он ходил в Анонимные Алкоголики, у него была двойная зависимость — наркомания и алкоголизм. И тут его как будто осенило, одухотворило. Я заметила, что он делает шаги по нашей книге, и спросила: «Что да как?» Мы просто сели и откровенно поговорили. Я могу даже дать его телефон — он всё подтвердит.
Зачем разрушать Анонимных Алкоголиков? Ты говоришь о наркотиках, у тебя может здорово получиться, если ты создашь сообщество ДАА именно таким, каким оно должно быть. Видимо, у них всё получилось: они сейчас снимают общие помещения с групп АА, но никто не путается — понимаете, они не лезут на нашу территорию. У меня нет повода вставать и кричать «ты вообще не АА» и т. п. Надо зачитывать постулаты, рассылать информацию по чатам, чтобы вразумить людей.
У них дела идут прекрасно, и у Анонимных Алкоголиков тоже. У нас открылась ещё одна группа, нам дали третий зал. Мы сотрудничаем, но не используем друг друга — и это здорово. Почему Сергей не пойдёт в это? Я предполагаю: потому что нужно регистрировать юрлицо, искать свою паству. А как удобно — прийти на собрание АА, где по 200 человек, и вести рассказ о своей «крутизне»; толпы пойдут за этим. Поэтому этот вопрос действительно нужно решать на Конференции.
Вера: Мы тоже отделяли наркозависимых: выделили им молодых людей, которые сами не могли сориентироваться. Я лично ходила договариваться по помещению. Наркозависимые переселились в отдельное помещение — им просто нужно помочь и подсказать. Часто они в 30 раз смышленее и энергичнее нас; им нужно просто помочь отделиться.
Это отделение, как и отделение Аланона, в Америке тоже произошло не сразу. Им, возможно, было даже сложнее, чем нам. Мы нашли выход, а им пришлось его искать. Тем не менее размежевание нужно: вы помогаете своим, а мы помогаем другим. При этом нужно понимать: наша территория должна соблюдать все традиции и гарантии, чтобы было ясно, что нам следует делать.
Есть ещё вопросы?
Ульяна: Здесь есть вопрос. Например, прислали фотографию: на «Юле» группа Анонимных Алкоголиков «Спас в Митино» разместила объявление. Можно ли так? На «Юле» это опубликовано бесплатно — «Спас в Митино».
Спикер 1: Меня это удивило. Я везде проверила — во всех приложениях. Цены разбросаны: от 70 рублей (доставка 2 дня) до 350 рублей за книгу с историями, 390 — максимальная цена. Продаёт некая Надежда, указан адрес Чертаново, 12/2 — я сделала скриншот. На «Юле» размещена бесплатная визитка с расписанием группы, и там же продаётся наша книжка по 70 рублей. Я посмотрела — бред какой‑то!
Ульяна: «Спас в Митино», как всегда. Видите, у семинаристов могут быть разные мнения. Разве нельзя размещать объявление на «Юле»?
Вера: Объявление разместить можно, но надо понимать: группа «Спас в Митино» как группа Анонимных Алкоголиков не занимается коммерцией. Любая продажа — это предпринимательская деятельность, и это подставляет всех. Даже при продаже по 50 рублей нужно платить налоги и иметь юридическое оформление — регистрация юрлица или другое правовое оформление. Закон есть, им пренебрегать нельзя.
Ульяна: Как это решить? Нужно Российскому Совету написать письмо с просьбой направить всем группам АА России просьбу не распространять литературу коммерческим способом.
Вера: Не пытаться продавать литературу.
Ульяна: Да, не пытаться продавать, с любовью.
Вера: Они в курсе.
Ульяна: Есть вопросы?
Тамара: Можно вопрос? Я — Тамара, алкоголик. Может ли на одной группе быть два представителя интергруппы: один — в Московской окружной интергруппе, второй — в ДОРИ? У нас сейчас стоит такой вопрос, на собрании будут выбираться представители в ДОРИ.
Вера: От какой вы группы?
Тамара: От группы «Russian AA онлайн».
Вера: Не нужно «сидеть на двух стульях». Если ваша группа находится на территории Москвы, то участие в двух округах с представителями в обоих — некорректно. Решайте и выбирайте один вариант.
Тамара: Председатель предлагает разместить нас на сайте aa-mos.ru и одновременно участвовать в ДОРИ, быть полезными по пятой традиции.
Вера: Подожди. Вопрос очень простой. Комитет ДОРИ может договориться с Московским делегатским округом о размещении всей информации — и на этом всё. Для этого не нужно участвовать в обоих округах: вы можете не ходить на их собрания и не быть представителями, если ваша группа на территории Москвы, но при этом быть зарегистрированными. Зачем вам это? Надо участвовать в делах, а не ради публикации. Основные группы уже представлены в интернет‑пространстве и на сайте; Россия тоже есть. Два представителя от одной группы — это ни туда, ни сюда: вы нигде по‑настоящему работать и развиваться не будете.
Ульяна: Плюс это нарушает равенство групп: везде по одному представителю, а вы хотите двух. Понимаете, о чём я говорю?
Вера: Московская интергруппа — это делегатский округ, который выбирает делегатов на конференцию. Ваша регистрация увеличит число групп в Московском делегатском округе, а значит — и число делегатов, которых они могут выбирать. И дальше по цепочке начнутся другие последствия.
Ульяна: Это ещё ведёт к неверному информированию общественности — нечестно. Причина в множествах членств: «я член всего, значит буду голосовать везде». На практике это проявление желания управлять делами из разных групп: быстро зарегистрировался во всех онлайн‑группах и голосуешь везде. Это нечестно, особенно по отношению к новичкам, которые не понимают всей системы. Люди с опытом трезвости должны определиться.
Иногда встречается позиция «мне всё равно», и тогда человек действует как во время пьянки: «всё равно где жить, с кем спать, что есть». Это не работает.
Вера: На бутылке можно сэкономить.
Ульяна: Литература Анонимных Алкоголиков подчеркивает: привязанность к родной группе — одна из гарантий трезвости. Чем быстрее вы выберете свою домашнюю группу, тем выше шанс оставаться трезвым — это написано в руководствах США и Канада и в нашей литературе тоже. Спасибо.
Тамара: Спасибо.
Вера: Можно всё, но нужно ли? Лёша Гудвин, вопрос?
Леша Гудвин: Нет-нет, я продолжу. У меня сейчас домашняя группа — онлайн‑группа «Лампа». Мы зарегистрировались в Московском делегатском округе и хотим участвовать в делах там, где живём. У нас есть представитель в Московской интергруппе, мы реально участвуем, платим отчисления — это наш сознательный выбор. Вход на наше собрание и в группу всегда открыт, как и во всех Анонимных Алкоголиках.
Почему так делать нельзя? Я приведу яркие примеры. Почему нельзя совмещать функции председателя группы и делегата? Потому что возникает конфликт интересов. Для своей группы я вижу одно благо, а когда я приезжаю на заседание конференции, мне нужно думать о выгоде для всей России — и начинаешь метаться между интересами своей группы и общей пользой.
У нас был дублёр делегата из Московского делегатского округа, он параллельно работал на складе, на оплате. Получилась интересная ситуация. Московскому округу на ассамблее решили заказать брошюру формата А4 — тетрадь с традициями, вопросами-ответами и местом для заметок. Группы единогласно проголосовали: «Давайте закупать», потому что литература нужна. Делегат рад за округ и поддерживает покупку.
Но как работник склада он категорически против: ему некуда это складывать. И он встал перед дилеммой — как делегат он видит волю групп и поддерживает заказ, как работник склада — не может это разместить. В итоге он ушёл из этой работы и взял другую. Вот яркий пример, почему нельзя одновременно занимать оба служения.
То же самое с интернет‑округом ДОРИ. Чтобы не раскрывать анонимность у нас в Московском округе была девушка, дублёр делегата, которая училась и подавала большие надежды. Когда образовался интернет‑округ, её душа позвала туда, и она стала делегатом от того округа. Нельзя быть делегатом сразу в двух округах — не только из‑за конфликта интересов, но и потому, что интересы разные. Она поступила честно: сняла одно служение и взяла другое.
Как сказала Вера Анатольевна: «На двух стульях лучше не торговать своей совестью». Спасибо.
Вера: У меня тут картинка — «12 традиций» в иллюстрациях. Вопрос: есть брошюрка, и я просто не знаю, где щёлкнуть, чтобы фото появилось. Как мне это сделать?
Ульяна: Ребята, есть ещё вопросы? Хотелось бы всё-таки услышать мнение — Вера, ты не против оценить, насколько был полезен семинар, что осталось неясного. Это важно, чтобы понять, как нам дальше действовать: смогли ли мы раскрыть шесть гарантий, стало ли что‑то понятнее и как применять это в служении. Сделаем блиц‑опрос, Вера?
Вера: Я тут. Не надо — кто захочет, тот скажет.
Ульяна: Ладно, тогда слово тем, кто нас выдержал.
Таня: Таня, алкоголик. Спасибо за семинар и за служение, даже слушать ваши голоса приятно. Всё равно узнаешь что‑то новое, даже если многое уже знаешь. Спасибо, продолжайте.
Ульяна: Спасибо, Танюша.
Отзыв: Присоединяюсь со словами благодарности. Я в начале пути — для меня многое стало интересным и понятным. Мой вопрос не к теме семинара (по теме всё понятно). Меня смущает существование двух «конфессий» (так назову): для новичка непонятно, насколько это важно и как это проявляется. Когда он в интернете ищет «Анонимные Алкоголики», он может попасть не туда — к тем, кто продаёт книги не те, и пойти по неверным шагам. Пока он разберётся, пройдут годы, и он там и останется. Планируется ли что‑то делать с этим, или это как Бог даст?
Вера: Просят 120 тысяч, как раз чтобы мы выскакивали в первой строке выдачи КИТа — чтобы по определённым запросам мы были в первой строке, и перед нами не было никаких сторонних организаций. Это стоит денег в современном мире.
Ульяна: Плюс ко всему, насколько я знаю, у Лёши остался папа; один из членов Совета, по‑моему, ушёл. Кто‑то из делегации, наверное, присутствует. Может, Лёша Гудвин больше расскажет. Танюшка Татьяна тоже может сказать. По поводу Российского Совета — там начались какие‑то дела, по‑моему, по использованию нашего имени и по изданию литературы.
Вера: Товарный знак зарегистрировали.
Ульяна: То есть, во‑первых, товарный знак зарегистрирован. Насколько это эффективно? Лёша, может, расскажешь, что Российский Совет планирует в этом плане?
Вера: На самом деле да, товарный знак уже сделали.
Ульяна: Я знаю. Что ещё планируется? Потому что Конференция в принципе признала, что ФОАА не является нашим представителем в мире; американцы наконец‑то сняли их со своего сайта «A.A. org».
Вера: Не прошло и десяти лет, да?
Ульяна: Они теперь не указывают там офиса, то есть не дают выход на ФО АА. А дальше… я не знаю. Лёша, что ты можешь сказать, Гудвин?
Алексей Гудвин: Алексей — алкоголик, делегат от МДО. Отвечать буду не полностью и с осторожностью. Дело в том, что года два‑три назад на заседании Конференции было предложение реально подать в суд. Было отправлено предсудебное предупреждение. Делегатам предлагалось принять решение, чтобы Российский Совет официально шёл в суд, потому что в нашей лицензии прописано: если печатается контрафакт, то те, кто взяли на себя обязательства по распространению этой литературы, отвечают и за недопущение контрафактных изданий. К американцам обращались — они как‑то уклонялись, и в итоге решили, что это должна решать Конференция.
Делегаты обсуждали это: собирали круглый стол, обсуждали в кулуарах очень долго — помню, до четырёх утра. В итоге несколько грамотных юристов разобрали всю цепочку и пришли к выводу, что мы не можем пойти в суд, потому что, даже по американской лицензии, у нас нет прав на название «Анонимные Алкоголики» (и подобные вопросы). У нас есть лицензии на распространение, и в наших законах есть какие‑то лазейки. Я не юрист, так рассказываю, как понимаю.
Вера: Доказательная база, Лёша.
Алексей Гудвин: Да, можно. Для этого нужно заложить фундамент: хотя бы оформить товарный знак и всё по лицензии — чтобы вся цепочка была официальной. Товарный знак должен принадлежать нам, и только нам. Исходя из этого нужно предпринимать ряд небольших, но важных шагов. Если вы поняли мою мысль, постепенно всё к этому и идёт.
Вообще, насколько я понимаю, никто, как в Германии или Австралии, судиться не собирается. По крайней мере, такое сейчас общее мнение Российского Совета. Пока нет настроя типа «все идём с флагами и будем всех судить».
Товарный знак сам по себе защищается государством — государственные органы будут следить за недобросовестными изданиями. Если инициатива пойдёт от нас в критическом случае или такое решение примут делегаты на Конференции, возможно, мы обратимся в суд, если это реально будет угрожать нашему благосостоянию и единству (не Фонду, а самому понятию).
Лично моё мнение (Алексей — алкоголик): я за такие действия — через суд и цивилизованно. Нельзя прикрываться духовностью и ничего не делать: бездействие даёт рост злу. Пресечь воровство и подделку, по‑моему, богоугодно. У нас программа честности, а мы фактически позволяем воровать.
Ну вот. Я ответил на вопрос? Не знаю.
Отзыв: Да, спасибо, понятно.
Ульяна: Насколько я знаю, Российский Совет уже написал много писем с просьбой убрать наши имена и прекратить давать литературные материалы. У нас нет других возможностей. Конечно, хотелось бы действовать иначе, но речь идёт о имени АА — это серьёзно.
Вера: По‑хорошему его бы убрать, но нельзя — имя запятнаем.
Ирина: Всем привет, Ирина — алкоголик. У меня вопрос. Я тоже в начале пути, представляю группу. После одного из рабочих собраний председатель в очень мягкой форме сказал, что мы не перечисляем в Фонд окружного комитета (ДОРИ) никакой финансовой поддержки. Я хотела вынести этот вопрос на рабочее собрание. Председатель сказал, что нужно проинформироваться: мы перечисляем деньги в Фонд «Единство», и Фонд «Единство» должен поддерживать окружной комитет. Объясните, пожалуйста, как нам действовать и как мне вынести этот вопрос группе, потому что мы тоже претендуем на участие в сайте, который создаёт окружной комитет, и, как я понимаю, тоже должны внести какую‑то денежную лепту. Как мне это донести группе? Спасибо.
Татьяна: Спасибо, Ирина, за вопрос. Меня это тоже интересует. Если кто ответит, буду благодарна.
Вера: Я пока могу только ругаться. Сейчас посчитаю до пяти.
Ульяна: Ну давай, я тогда начну. Как объяснить своей группе, что нужны деньги на общие дела? Я просто поделюсь опытом. Я приходила и говорила: «Ребята, вот для того, чтобы сайт существовал…». А когда встал вопрос о создании сайта Саратова или ещё чего‑то — «нужны деньги». Но мы же не можем заниматься накоплением, это понятно. У нас группа «9 мая» была настолько сведущая во всём — я не знаю, откуда у ребят это получилось, но, наверное, Бог управлял нашими желаниями. Поэтому, когда к нам приходили окружные структуры и просили деньги, мы всегда давали. Мы понимаем, что они не в карман берут, а на общие дела. Комитет может попросить, но группа может принять решение отказать.
Сейчас моя родная группа делает пожертвования в те структуры, которые её обслуживают — в ДОРИ. У нас онлайн‑группа «Виктория», мы жертвуем в ДОРИ. Сегодня казначей выслал список пожертвований в ДОРИ: мы жертвуем, по‑моему, 500 рублей в месяц. И мы жертвуем в Российский Совет — это наши общие дела. Когда мы были в Саратовском окружном комитете, мы тоже жертвовали туда. Позже группа перешла в другой округ, и там тоже поддерживали комитет.
Просить деньги всегда сложно — прорабатываются страхи. Я понимала, кто как живёт; были моменты, когда нужно было срочно собрать деньги. Я могла подойти к одному участнику, который был состоятельнее, и сказать: «Слушай, ты ничего не делаешь: не служишь, не завариваешь чай, не покупаешь литературу — дай побольше денег, пожалуйста, сегодня кинь в седьмую». Иногда люди действительно сдавали существенные суммы.
Вера: Это личная беседа, да.
Ульяна: Информирование — вот что важно. Я помню, Пушистый мне дал такую фразу: «Уль, если группа понимает, на что нужны деньги, собрать их в Анонимных Алкоголиках очень просто — раз два. Если это действительно важное дело, просто нужно информировать, потому что многие не знают, для чего это нужно». Ирина, ответила?
Ирина: Да, спасибо большое.
Вера: Значит, надо чётко знать, на что комитету ДОРИ нужны деньги. То есть мы опять возвращаемся к гарантиям, о которых сегодня беседовали. Не они у нас просят, а мы их содержим для того, чтобы они выполняли свою функцию. Очень много групп этого реально не понимают: «вот они там в ДОРИ, вот они там» — а кто там? А там вы! Кому‑то повезло, что в составе группы есть люди продвинутые, понимающие. Кому‑то не очень, потому что есть люди со «сказками про Анонимных Алкоголиков» в голове. Это всё мы. Задача — рассказывать.
Если мы делаем ДОРИ, то для ДОРИ нужно то‑то и то‑то. В результате мы будем иметь… Я начинаю понимать, что многие в Анонимных Алкоголиках вообще не понимают, как это всё устроено и за счёт чего к ним пришла благая весть. Вот мне её Вася принес — а для того, чтобы Вася принёс, нужно было и книжки напечатать, и помещение снять; кто‑то это всё делает, кто‑то в больницу приходит, кто‑то визитки делает. И как это всё связано? Вот тот же сайт в интернете: надо думать, как и что привязать по регионам. Всё это обсуждали: связывать с одним российским сайтом или не связывать. Помнишь, была идея привязать все региональные сайты к сайту России, чтобы в любой области ближайший сайт Анонимных Алкоголиков появлялся первым — например, по Саратову. По-моему, только вы тогда к этому отнеслись серьёзно, остальные пошли думать и думают до сих пор — прошло 20 лет. Поэтому важно нести весть и чтобы группа понимала, зачем это нужно. Это же не просто «деньги отстегнуть».
Ещё раз: мы не переводим деньги в РСО как в конечную цель. РСО управляет нашими деньгами. Мы переводим деньги для общих дел, которые одобряет Конференция. На юридическое лицо казначей переводит средства — это Фонд, но переводим мы не в РСО как в конечный пункт, Фонд — это просто площадка. Все дела для Конференции: Конференция распоряжается и распределяет деньги, и в итоге мы все вместе этим пользуемся.
Ульяна: Я чуть‑чуть добавлю. Лёша поставил единички, и, наверное, будем заканчивать. Когда мне стало интересно в Анонимных Алкоголиках и когда я стала принимать участие в делах, на уровне группы всё было понятно: я побывала секретарём, ещё кое‑что делала. Кажется, всё просто, но даже ответственность секретаря в группе — это не только вести протоколы рабочих собраний, как я вижу в многих группах. Секретарь в группе — архиважный человек.
Я всегда говорю: когда девчонка у меня становится секретарём, я говорю ей: «Ты самая крутая в группе. Потому что у тебя все связи. Тебе нужно наладить работу по 12‑му шагу». То есть поступает звонок — нужно, чтобы кто‑то съездил; этим тоже занимается секретарь. У нас не во всех группах это развито, но секретарь группы может заполнить регистрационную анкету, вести список юбилейных дат. Секретарь знает, кому и когда позвонить, кого куда направить — это важно для работы группы.
Когда мы вышли и стали заниматься делами города, мне пришлось ездить в лечебные учреждения, договариваться, вести уставы нашего юридического лица, вести переговоры с наркологами. Я в этом участвовала, и у меня сразу появилась ясность, потому что сталкивалась с проблемами. Например, нам дали наркологию только по четвергам — нас там ещё не знали. А нам нужно было по субботам. И по четвергам мы где‑то года, наверное, полтора ездили практически вдвоём с девчонкой. Тогда нас в городе было мало — человек 20 на весь город.
Ребята постепенно присоединялись, и вдруг нам дали субботу — и пошла волна наших. Понимаете? Вот эту часть. Если взять округ ДОРИ, там действительно очень много полезных дел, которые можно делать — просто масса направлений.
Например, собрать все сайты наркологических служб и попытаться с ними договориться о размещении информации о нас. Это было бы и круто, и полезно: люди больше узнали бы об Анонимных Алкоголиках. Для этого не нужно быть профессионалом — достаточно сесть, открыть сайт и написать. Служение даёт много возможностей: я научилась работать благодаря участию в разных службах и теперь набираю текст «с полпинка». Правда, с окончанием у меня иногда проблемы — T9 подводит, поэтому тексты всегда нужно проверять. Но сам факт: служение развивает, и в ДОРИ наверняка есть множество направлений, которые нужно поднимать.
Вера: Надо начинать практически с нуля.
Ульяна: С нуля. Всегда есть идея — давайте пробовать. В Анонимных всегда можно что‑то предложить, ничего невозможного нет. Думаю, у нас всё получится — у нас в ДОРИ, слава Богу, адекватные люди, и комитет у нас отличный.
Вера: Моя двадцатилетняя мечта воплощается. Ты помнишь, как я давно этого хотела?
Ульяна: От Гузель вопрос: «В каких странах зарегистрирован товарный знак? Только в России или ещё где-то?» Лёша Гудвин нам ответит — он у нас ставит три единички. Давай, Лёша.
Алексей Гудвин: Нет‑нет, сначала… (ответ:) в Америке зарегистрирован.
Алексей Гудвин (продолжает): Вопрос был о том, как донести до членов группы необходимость сдачи денег. Я могу поделиться своим опытом. Когда я был представителем группы, мне периодически приходилось об этом напоминать. На рабочих собраниях все кивают, а потом это как‑то уходит из сознания. Я показывал ребятам, что делается за счёт этих средств: визитки, буклеты, «светофоры», холдеры — такие подставки с информацией о нас, стенды и т.д. Всё это стоит денег. Есть инициативные люди, готовые заниматься этим, но они не могут печатать материалы из собственного кармана.
Я сейчас выложил в чат информацию о приглашении на ЗНОПР — федеральную программу «Здоровье и процветание России», где собираются наркологи, обсуждают, как улучшить ситуацию в стране. Там приглашают и наркологов, и людей с зависимостью, и Аланон. Наша задача — информировать общественность о себе и участвовать в таких мероприятиях. Но и это требует средств.
Любой вклад… Я на пальцах показывал и говорю: «Давайте перестанем — пусть каждая группа перестанет платить», то есть не платить, а жертвовать на содержание того, что мы сами и создали для помощи. Я часто сталкиваюсь с «они там решили», «они там…» — но это не они. На этих людей вообще молиться надо: они хотя бы делают это и ещё просят о финансах.
Давайте представим, что всего этого не будет. Что тогда? Ничего не будет издаваться. Какова цепочка? Я сдаю свою копеечку — на эти деньги печатают визитки и буклеты, закладывают тираж новой литературы, появляется строчка на сайте о моей группе. Это помогает в работе с чиновниками.
Два–три года назад на КИО выступила девушка‑председатель и сказала: «Ребята, представители групп, мы ходим к чиновникам, и нам ужасно стыдно: у них на столах такие красивые ламинированные буклеты, всё с иголочки, а мы приходим и даём информацию о себе на какой‑то полумятой туалетной бумаге чёрно‑белыми каракулями». Тогда представители групп решили сделать что‑то цветное и красивое.
Мы достойны того, чтобы предлагать людям в служебных чинах информацию о себе в нормальном виде. Мы не бомжи — хотя среди нас такие есть — мы трезвые, мы организация со своим уставом и юридическим лицом. Поддержание этого юридического лица тоже стоит денег. Как Вера вначале сказала: по 300–400 рублей с одной группы в месяц — это посильно.
К тому же на эти средства приходят и новички. Таким образом я действительно, без особого отрыва от жизни, участвую в общих делах — даже копеечкой. Когда я только появился в комнатах Анонимных Алкоголиков — инвалид, алкоголик, безработный — у меня в кармане звенела мелочь, а вокруг все доставали купюры; мне было неловко. Я думал: не буду класть. Но кто‑то из более опытных сказал: «Лёша, мы закупаем визитки оптом для всей Москвы и области — так дешевле. В итоге одна визитка может стоить копейку‑две. Представляешь, твоих десяти копеек хватит на десять визиток, и если одна из них спасёт чью‑то жизнь…»
В этом и есть смысл Анонимных Алкоголиков. Я так и начал — с маленького участия, и у меня появилось самоуважение: я честно кладу столько, сколько могу. Со временем я стал класть больше. И, кстати, есть и практический бонус — за чай и печенье на собраниях тоже принято платить. Ну это ладно, это лично, это позволяет совесть — я знаю, что положил чуть больше, чем съел.
Я не знаю насчёт зарегистрированных знаков в других странах. Если очень кратко: когда пошли споры по поводу регистрации, люди показывали выдержки из американских руководств, пугали судами — нагнали столько страха, что будто мы ни с кем и ни с чем не боремся. На самом деле, мы боремся прежде всего с самими собой, с тем, что внутри.
Самый яркий пример: у кого есть под рукой большая книга — откройте первую страницу. Чтобы не быть голословным, я сейчас выложу в чат фотографию — я её нашёл и выложил. Рядом — фотография зарегистрированного товарного знака: «Registered Trade Marks» по‑английски. То есть это идёт даже от правообладателей. Те, кто опираются на американскую практику, говорят: «у них так — значит, и у нас должно быть так». Здесь явно нет основания для паники.
Мы действуем в рамках принципов Анонимных Алкоголиков и законов Российской Федерации. Всё.
Вера: И в рамках Международной конвенции об авторском праве 1956 года.
Ульяна: Ну что, ведущий, ты с нами?
Спикер 1: Да. А Настя, которая начинала, уже ушла? Наверное. Я заканчиваю запись?
Вера: Да, хватит — я уже еле живая, у меня ещё 9 часов сегодня.
Запись семинара (скачать с Яндекс-Диска):