Шаги

Андрей
Меня зовут Андрей, я алкоголик. Хотел бы поделиться своим опытом. Слушайте, для кого-то это, наверное, абсолютно не секрет, но тем не менее, кто не знает, не слышал — начну с самоидентификации.
Начнём с того, что я очень эгоистичный человек. То есть, например, я думаю, что обо мне сейчас кто-то думает и что-то против меня замышляет, или думаю, что мне люди что-то должны или, наоборот, не должны. Это происходит автоматически. Про свой эгоизм я слышал с детского возраста и даже не помню, когда это началось. Наверное, с тех пор, как начал что-то понимать и запоминать.
Я действительно думаю, что мир вокруг меня крутится. И вот любые новости или когда слушаю рассказы про других людей, почему-то автоматически начинаю думать, что, наверное, про меня что-то думают или от меня что-то хотят. Такой раздувшийся, опухший, махровый эгоист.
При этом мне свойственно сразу же отгребать от ответственности. Говорю: «Нет, извините, руки поднимаю, я тут ни при чём». Вот только если это не касается выгоды. Там, где выгода, я сразу начинаю что-то вынюхивать и действую как проныра — хочу получить то, что мне, как я считаю, должно причитаться.
Второй момент — у меня проблемы с честностью. С так называемой удобной честностью, когда я могу её использовать во благо себе или переиначить факты. У меня всё прекрасно, а когда надо было честно признаться себе в том, что моё отношение к алкоголю ненормальное — на это ушло очень много времени. У меня проблема с неумолимой честностью, она мне вообще не свойственна.
Есть очень распространённый пример. Я его впервые услышал у анонимных алкоголиков, потом слышал в интервью, и сам в этом убеждён. Есть, в моём понимании, некая честность, и есть неумолимая честность. Честность — это когда, например, приходят любовник и любовница в отель снять номер, консьерж спрашивает: «Вы муж и жена?» Единственный ответ в данном случае — «да». То есть он муж и она жена. Им не нужно уточнять, что они не друг другу муж и жена, и что дома их ждут другие. Вот это, в моём понимании, вроде как честно — ты ответил.
Но видите, бутылка меня так разрушила, что такая честность — это непозволительная для меня роскошь. Я не могу себе позволить быть настолько честным человеком. А быть неумолимо нечестным — это вообще не оказаться в той гостинице, не говорить ничего такого консьержу и вообще не знать эту любовницу — вот это мне не свойственно. Я просто не умею, не знаю, как это делать.
Поэтому я и пришёл к пониманию Бога в программе. Не буду лукавить и таить эту информацию — она пронизывает всё от и до. Мне пришлось поверить в Бога не в том плане, что я никогда о нём не слышал. Мне пришлось поверить в него больше, чем я верю в своё собственное «я» и в то, насколько крутым мне диктует быть моя гордыня. Я начал молить о том, чтобы у меня была эта честность.
А почему всё так? Видите ли, есть такая хроническая история во мне — я умею накапливать. Накапливаю я в основном обиды и страхи. Обижен я потому, что опять же поступил с кем-то эгоистично, что-то ожидал, это не оправдалось, и я считаю, что люди мне что-то должны. А страхи — я боюсь будущего, постоянно думаю: «Что же меня ждёт?» И никак не мог решить этот вопрос другими путями.
Боюсь я, потому что у меня вторая часть головы пытается постоянно с тревогой смотреть вперёд и думать: «А что же меня ждёт?» И я никак не мог решить этот вопрос никакими другими путями.
Я бывал у священников — и бывал реально у классных священников, которых прямо помню до сих пор, их пронзительные взгляды. И они действительно были с Богом. Это честно было так, я это чувствовал. Но, увы, мне казалось, что он мне тогда намекнул, что меня ждёт однажды решение. Возможно, мне это и сейчас кажется.
Был у меня экстрасенс, который рассказывал вообще уникальные точности обо мне, которые я сам забыл, но это факты, которые никто не мог ему в принципе никак рассказать. Это здорово, конечно, всё прекрасно. Я перечитал различные книги, смотрел всякие курсы мотивационные: рост, зарплата, карьера, вот эти достигаторы — и всё это я делал.
А работало это всё где-то от одного дня до, может быть, девяти месяцев. Девять месяцев — это потолок сухой трезвости, который мне удалось достичь. Как я при этом не убился — чудо какое-то, на самом деле, потому что жить так было невозможно. Но в подробности углубляться не особо вижу смысла.
И вот в чём собственно суть. Я как человек очень эгоистичный, считающий, что мне все вообще вокруг должны, причём побольше, и если мне не хватит, то ещё нужно прибежать принести. При этом я нечестный, живу в каком-то своём мире и как-то по-своему всё представляю. И обижен, и боюсь. И разумеется, я берусь за бутылку, потому что мне просто хреново. Ну как можно жить в этой жизни? Вот так вот.
Расскажите любому человеку, у которого нормальное отношение к алкоголю, расскажите ему о некотором знакомом, который вот так живёт, как я сейчас рассказал. Конечно, в этом случае выпить — это совершенно нормальная реакция. Это действительно нормальная реакция, потому что если не пить в этом состоянии, я вам по опыту могу сказать, можно уехать в дурку — это минимум. А как максимум, можно петельку на шею повесить или просто порезать вены.
И случай, опять же, из жизни. Сам я, конечно же, если честно, испугался накладывать на себя руки. Что-то сильно жить захотелось. Вот когда реально припекло… Когда бухой сидишь, рассказываешь о том, что ты бы на войну пошёл… Ну, это не то же самое, что с утра проснуться и поехать в военкомат и отправиться на войну.
Честно могу вам сказать, по факту все вот эти рассказы, тосты — и мы же с вами прекрасно это понимаем —  такое напускное, такая прекрасная актёрская игра. Нужно создать декорации вокруг себя, ощущения. То, что как раз надиктовала гордыня — это же моя любимая фишка. Вот это тщеславие. Я люблю предстать тем, кого я сейчас себе сам в голове выдумал. Для меня это кайф. Лишь бы не самим собой.
Мне кажется, что когда такой, как есть, когда именно с тем лицом, с которым я рождён, — я себя не принимаю, не люблю. Я какой-то не такой, кривой и так далее. Поэтому я всю жизнь выдавал что-то другое. Почему? Да потому что я боюсь. Мне так проще было предугадывать свои реакции. Я так делал, если это всё объяснять с рациональной точки зрения.
Но по факту мне было неумолимо плохо, и я ходил бухать. Я бухал ровным счётом до своей последней рюмки. А последняя рюмка у меня наступила, когда я был вроде пьяный, но ничего не изменилось, кроме того, что меня шатает и, возможно, поднялось давление. Но настроение как было мрачным, так и осталось.
Это никак меня не сняло с тех самых чувств тревоги, безумия, какой-то абсолютно неумолимой боли внутри, причины которой ты даже не знаешь. Конечно, она там сложена из тех самых обид, страхов, неоправданных ожиданий и прочих историй. Но тогда-то я это не понимал. Мне это было неясно, почему.
Потому что я умею очень ловко складировать дерьмо на дерьмо. Вот эту всю историю, которую я рассказал… Я умею накапливать. Ох, так прекрасно. Лучше бы я так деньги умел копить. Я прямо накапливаю в себе — и что делаю? Схожу с ума.
И однажды, сходя так с ума, я бухнул — и не сработало. Это не сработало. И это было похоже на предательство. Мне было больнее. Мне было так больно, как, наверное, не было никогда. Я опустил руки и сдался. Просто сказал, что я больше не знаю, что мне делать. А мне было так неумолимо больно, и я знал, что ничего людское мне абсолютно никак не поможет.
Я начал молиться. Я вдруг вспомнил про Бога, когда стало плохо. В целом, для меня это классика. И на сегодняшний день, когда мне становится плохо, я вспоминаю про Бога — как ребёночек голодный вспоминает про мамочку. Честно —  я начинаю вспоминать и звать мамочку, чтобы она пришла. Также я зову папу — своего Бога — и говорю: «Папа, пожалуйста, приди». Потому что я вот опять куда-то там несусь сломя голову. И думаю только о себе.
Ну так вот, суть-то в чём? Я пришёл в программу, и оказывается, ребят, я-то думал, что я сейчас приду и что-то узнаю. Во-первых, у меня были до этого попытки прихода в шаги — правда, в параллельное сообщество, но тем не менее. Важно сказать о том, что я пришёл, чтобы вы мне что-то тут дали, чтобы вы меня вылечили, выздоровели, исправили, поменяли, промотивировали и ещё что-то.
Я группоходствовал, то есть приходил и думал, что, слушая ваш опыт, мне становится легче. Во всяком случае, так казалось на тот момент. И действительно, может быть, в тот момент мне легче-то и становилось. Я узнавал что-то новое в жизни, и мне казалось, что я вдруг что-то понял, но это что-то не помогло мне задержаться в трезвости на одних только знаниях.
Трезвость — это не то же самое, что и перестать пить. Перестал пить, остался сухим — это всего лишь основа для того, чтобы стать трезвым. Трезвость — это, скорее, про наличие здравомыслия. Это когда при наличии этого здравомыслия ты совершаешь правильные действия, которые предполагает программа Двенадцать шагов анонимных алкоголиков.
В моём случае это — просто инструкция сегодняшнего дня. Она позволяет мне не нырять в моё прошлое и оставаться в сегодняшнем моменте, в настоящем, и при этом не нырять в моё будущее. С помощью этих шагов — Бог избавляет меня от незрелости нахождения в ненастоящем моменте. Он просто меня от этого избавляет, потому что я готов сделать то, что он мне скажет.

Возможно, это звучит как-то абсурдно: Тто, что он мне скажет»… В том смысле, будто Бог напрямую мне что-то говорит. Слушайте, я не знаю, кто там конкретно что говорит и кто из них там есть. Чтобы он прямо вот стоял и как Петя сказал: «Я Петя», а Бог бы говорил: «Я Бог». Нет, такого нету.
Но тем не менее я чувствую то, что со мной контактирует сила более могущественная, чем вообще всё, что у меня есть, и что-либо, что я когда-нибудь знал. И она решила мою проблему пьянства. Представляете? Я 3,5 года абсолютно не хочу пить. Абсолютно. У меня нет такого, типа: «Боже мой, я держусь на зубах! Пойду пол помою или ещё что-то сделаю, чтобы только этого не было». Нет, ребят, мне вообще по барабану, честно сказать, потому что абсолютно нет никакой тяги.
Почему? Потому что однажды, созвонившись со своим спонсором, я услышал ключевое — а я много с кем общался — и я сделал то, что он сказал, и исполнились обещания программы. И с тех пор я трезвый и поддерживаю свою трезвость также с помощью этой программы, где, собственно, всё подробно объяснено и изложено.
Спасибо, что послушали.

Руфия С.
Девчонки, спасибо. Наверное, буду просто повторяться, но у нас единое заболевание объединяет нас, и единая программа выздоровления, которая, как оказалось, возможна. Я вообще очень люблю вспоминать эти времена, потому что это действительно хороший резонанс. Особенно когда сегодня я начинаю быть недовольной всем, что есть, всё ещё рассчитывая на то, что мне будет даровано что-то большее, что-то лучшее.
В книге «Анонимные алкоголики», где содержится программа выздоровления 12 шагов, есть история одного из алкоголиков. Там все истории реальных людей. И там чувак рассказывает про то, что когда он дошёл до критической точки, врач прописал ему успокоительные. Я представляю, какие успокоительные были в США в те годы — и сейчас-то они там все сидят на этом… Ну это же кошмар, что там происходит. И тогда, думаю, были серьёзные успокоительные, включая морфий, почему бы и нет.
И этот чувак рассказывает, что последние несколько лет он пил успокоительные и запивал их алкоголем. Просто идеальная схема для саморазрушения, я вам скажу. Именно по этой схеме я и работала, поскольку у меня вместо успокоительных были наркотические вещества.
Я прямо помню этот ужас. Последние года три-четыре, наверное, у меня был цикл: дней 10-15 наркотический марафон, чтобы выйти из него — двух-трёхнедельный запой. Из запоя же тоже как-то постоянно выходить надо. Это кошмар. Чтобы не выйти в окошко, надо выйти из запоя. А потом опять на 2 недели марафона. Это ужас. Я не знаю, как я выжила. До сих пор не понимаю.
Тут можно, конечно, на физические факторы списать — довольно молодой возраст был, лет тридцать с плюсом, может быть, поэтому. Но сегодня я точно знаю, почему я тогда не умерла, а должна была тогда закончиться. И закончиться я должна была очень плачевно, прямо как все те, которые закончились — те, кто со мной начинали употреблять, те, кто со мной употребляли. Ну, как-то собутыльниками их назовём, чтобы от этой реабилитационной терминологии избавиться.
И пришла я, безусловно, в сообщество за трезвостью. То есть я как-то слышала краем уха, что содружество анонимных алкоголиков — это некая группа людей, которые на периодической основе где-то собираются, в кружок садятся, разговаривают за жизнь, за что-то там. Но главное, что это всё происходит абсолютно бесплатно и это эффективно.
Я вообще не прибегала ни к каким способам лечения алкоголизма, вообще никаким. Даже ни разу у врача не была. И несмотря на все мои задержания ментами по пьянке, почему-то меня даже ни разу прав не лишили. Это тоже удивительно — пьяный человек за рулём, как бы такое себе. Ну ладно, это уже не имеет отношения к делу.
И я помню, что в сообщество я пришла исключительно за трезвостью. Мне важно было решить эту проблему. Прямо остро важно, потому что я была на грани жизни и смерти — реально должна была стать покойником. Это правда, никак по-другому. Не там какие-то угрозы потери работы или семьи. Какой семьи? У меня никогда в жизни семьи не было, у меня не было на это времени. Или там потеря финансового плана — наплевать на это было.
В моём случае была одна единственная нужда — это выжить. Просто остаться здесь, на этом белом свете. И действительно очень хотелось. Каждый человек хочет жить. Нет таких людей, которые не хотят жить. И всё так и произошло.
И вот я пришла на самую свою первую группу, кстати, она тоже называлась группа «Отражения» в городе Самара, а то, где мы сегодня присутствуем, это ренессансная группа, некогда существовавшая, по различным причинам прекратившая своё существование и возобновившая вновь, потому что сохранился один единственный лидер, который кладёт жизнь свою на это. Я его понимаю, почему он это делает. Хотя раньше абсолютно странным считала.
Я прямо пьяная пришла на эту самую свою первую группу. Как я туда дотащилась, я не знаю. Прямо вот, реально, Господь… Как Алиса в стране чудес. Вот этот диснеевский мультфильм восьмидесятых годов. Я обожаю этот мультик: когда она по лесу идёт, тьма кромешная, но она делает шажочек, и у неё под ногой освещается квадратик такой, и больше ничего. Она делает второй шажочек и опять квадратик. И вот я вот так пришла на свою первую группу.
И это был последний день моего употребления. Последний, потому что на следующий день я уже больше ничего не употребляла. То есть трезвость была мне дарована. Я хотела трезвость получить. И, собственно, вот это и было то, что мне нужно было в содружестве. И я это получила.
Но чудеса начались потом, когда помимо трезвости мне уже практически конченной — и в плане божественном, и в плане женщины, и вообще какой-то единицы общественной, приносящей пользу… я уже была никакая, то есть недееспособная в этом смысле. И вот вместе с трезвостью мне было дано всё это — и стать матерью, и стать женой впервые в жизни, и стать единицей общества, и членом, ячейкой действительно не только в семье, но и в сообществе.
Сегодня я плачу налоги с удовольствием. С удовольствием плачу штрафы, потому что я знаю, что за эти деньги потом будут делать мою улицу. И всё это было даровано. Кстати говоря, даже излишки — излишки финансовые. Дарованного было намного больше, чем нужно нашей семье. Прямо намного больше.
И вот Оленька тоже говорила в самом начале о том, мол, я не верила людям, которые говорили, что у них есть деньги, а они продолжают страдать. А нет, не поверишь, пока сам не пройдёшь. В это поверить очень тяжело. И только пройдя через это, имея на этом белом свете всё, что этот тварный мир может тебе дать, а ты можешь взять, и с этим со всем багажом хотеть уйти из жизни — вот это прямо изюминка.

Это самое лучшее место для алкоголика, который не просто хочет протрезветь, а который уже протрезвел, а что-то не получил желанной свободы. А где она? А я же не пью уже там сколько — пять лет я не пила на тот момент, когда я приняла решение идти из этой жизни добровольно.
Я вот одного психотерапевта слушаю, он мне очень нравится, он такой профессор. Вот он говорит о том, что в большинстве случаев суицид, если здоровая личность без всяких психических отклонений, то то, что мы называем суицидом, на самом деле просто последствие того, что никого нет рядом, и тогда ты реально так сконцентрирован на самом себе, что ты просто не можешь из этой скорлупы выбраться.
И я сегодня прямо это полностью подтверждаю, свидетельствую этим словам, потому что тогда меня во второй раз спас один человек, который мне сказал: «Слушай, тебе нужно 12 шагов сделать. Ты можешь, конечно, выбрать свой путь — более лёгкий, удобный, но есть и более тяжёлый путь».
Я смеюсь, потому что я не знаю более тяжёлого пути, чем моя жизнь, когда я устроила её так, как хочу.
И я была вынуждена сделать 12 шагов. Прямо вынуждена. Это была такая вынужденная акция, мероприятие. Меня заставили их сделать. И не люди, заметьте, не люди. Меня заставили их сделать обстоятельства, которые, судя по всему, являются правой рукой Господа Бога. И только благодаря этому сегодня я до сих пор живая. Не просто жива, а приношу пользу. Потому что бессмысленно здесь жить, не принося пользы.
Почему люди, владеющие огромными состояниями начинают делать — что? Благотворительностью заниматься. Они становятся филантропами, несмотря на то, что внутри они могут в глубине души быть мизантропами. Почему? Потому что жизнь не имеет смысла, если она не станет полезной.
И вот сегодня содружество 12 шагов дарует мне одну единственную главную цель жизни. И я знаю, что как только я уйду отсюда, я потеряю эту цель. Всё, закончила говорить.